Мелкими перебежками я спешила сквозь дворы на работу. Погода сегодня выдалась ужасная – ветер хлестал пригоршнями песка в лицо и пронизывал насквозь, будто не замечая тоненькой, не по сезону куртки. Да уж, обновки мне нынче не по карману, придётся обходиться тем, что имею. Хотя вдруг да премию какую-нибудь выдадут? Это, конечно, маловероятно, но помечтать-то можно.
Поэтому опаздывать нежелательно: мой непосредственный начальник Вадим Владиславович – человек крайне неуравновешенный, а ещё жутко мелочный. За несчастные несколько минут опоздания без зазрения совести влепит штраф, а у меня их уже столько накопилось, что впору самой доплачивать.
Работа моя – не предел мечтаний юных дев, ну а куда деваться? Образование не закончено, местной прописки нет, вот и перебиваюсь с должности фасовщицы на упаковщицу, лишь бы хоть немного расширить рацион питания, состоящий из пустых макарон да гречки. Даже в уборщицы и то проблематично устроиться без прописки, промышленного шпиона или великую воровку во мне видят, наверное. Тяжела жизнь провинциальных студентов в большом городе, спасибо, хоть место в общаге есть и баллов на поступление на бюджет хватило.
Кутаясь в поношенный пуховичок и пряча нос поглубже в шарф, я не заметила, как пересекла дворы и вышла на широкий бульвар. Ещё пара минут, и я добегу по нему до склада, где работала последние несколько месяцев. По проезжей части неслись машины, не сбавляя скорость перед глубокими лужами у обочин и, как следствие, обрызгивая зазевавшихся пешеходов. Обычный такой эгоизм большого города – всем на всех наплевать.
Я стояла подальше от края тротуара и терпеливо ждала зелёного сигнала светофора, как вдруг позади раздался истошный крик. Обернулась и увидела несущуюся прямо на меня детскую коляску и бегущую за ней всклокоченную женщину. Как только коляска смогла развить такую скорость на ровной дороге? Но это был уже второй вопрос. Первый и куда более насущный – как остановить её до того, как она вылетит на дорогу.
Примерившись, я встала у коляски на пути, но то ли глазомер у меня плохой, то ли ветром траекторию движения коляски изменило – она пролетела мимо, лишь мазнув бортом по кончикам пальцев. Я бросилась за ней, и в последний момент успела выдернуть люльку из-под колёс истошно визжащей тормозами машины. Коляску-то я выдернула и даже заметила, как из опрокинувшейся люльки на землю выпал младенец, к которому кинулись стоящие на переходе люди. А вот сама увернуться уже не успела.
Последующий удар даже не удивил.
И вот стояла я, такая вся героически отличившаяся посреди проезжей части, которую постепенно заполняли суетящиеся люди, и никак не могла ни до кого докричаться. Видела заплаканную женщину, судорожно прижимающую к себе ребёнка в весёлом голубеньком конвертике. Видела мужчину, сидящего на асфальте у машины и равномерно раскачивающегося над неестественно вывернутыми ногами, вероятно, моими. Видела подростка, снимающего весь бедлам на телефон, вместо вызова скорой.
Но меня никто из них не замечал.
Неужели меня сбили насмерть? И куда мне теперь? Отправиться в загробный мир или остаться призраком? Печально… Ещё и штраф теперь точно выпишут или вообще уволят за прогул. Никакой героизм не спасёт от служебного рвения Вадима Владиславовича.
Боже! Какой к чёрту штраф?! Я ведь умерла! Самой впору начать подвывать, как тот горемычный водитель.
Так и разглядывала толпу, пытаясь осмыслить столь резкие изменения в жизни, ну или посмертии. Стоит разобраться хотя бы с основными понятиями. Хорошо бы найти консультанта.
И вот тут-то мне на глаза попалась выделяющаяся из основной толпы фигура – высокая, мрачная и, главное, парящая над землёй. Девушка что-то черкала в большом блокноте золотым пером и беззвучно ругалась.
