Ольга Цветкова
Последние дети Земли
Я думал, что прибью их всех. И Колено, и Джефа, и Тихого, и особенно Крота с Алисой. Это они заставили Хани, совершенно точно – они. Выбрали момент, когда я не смог прийти на игру, и… Хани сама никогда не согласилась бы, она до одури боялась оставаться одна в Брошенках. Нам всем там было не по себе: хрусткое гудение светящихся полос вдоль серых стен, мертвые взгляды сломанных камер и черные провалы мониторов, лабиринты серверов и все это непонятное оборудование со щупальцами-трубками… Ну и призраки, конечно.
Из-за них-то Хани и не терпела игру, особенно когда ей выпадало быть «оставленной». На самом деле ничего страшного: тебя заводят в Брошенки с завязанными глазами и оставляют, а ты снимаешь повязку и ищешь дорогу назад в убежище. Не особенно приятно лазить там в одиночку, но Брошенки на то и Брошенки, что никого в них нет уже очень и очень давно. А призраки… Призраки просто бродят, мы уже почти привыкли. Все, кроме Хани. Она клялась, что слышит их шепот прямо у себя в голове, а остальные крутили пальцем у виска. Только мне приходилось верить, ведь мы с Хани лучшие друзья. Раньше я всегда оставался за нее, и в этот раз остался бы, но меня не оказалось рядом. И вот теперь она не вернулась.
– Знали же, что ей нельзя! Совсем дебилы?
Все смотрели на меня так, будто дебилом-то как раз был я.
Или сумасшедшим, ведь я чуть не впервые поднял на них голос. Не то чтобы я был такой же затюканный, как Джеф, но обычно умел находить доводы, а не просто орать.
Мы сидели вшестером в крошечной, но зато только нашей каморке на самой границе между убежищем и Брошенками. Вход в нее мы нашли случайно, как и все другие свои секретные места, где родители никогда нас не нашли бы. Да они особо и не искали на самом-то деле, как-то так давно уже повелось: убежище – их, все остальное – наше. Жаль только, что этого «всего остального» так много, а нас – совсем мало. Семеро, если быть точным. Или уже шестеро?.. Нет, нет, мы обязательно должны вернуть Хани!
– Надо идти искать, а не рассиживаться тут! – снова выкрикнул я, подскакивая на пластиковом ящике, одном из тех, что служили нам табуретами.
– Надо, – ответила Алиса так спокойно, что я даже растерялся. Еще бы, когда так бесишься, рвешься спорить, а с тобой берут и вдруг соглашаются. – Как только ты проорешься, так сразу и пойдем.
Алиса из нас самая старшая: высокая, со светлыми, по-мальчишески короткими волосами. Да она и вообще больше похожа на мальчишку, не в пример Хани. Наверное, поэтому моя подруга именно Хани, а не Алиса. Но зато Алиса главная, и мы привыкли делать так, как она говорит. Она всегда знала, как всем нам лучше, и про то, что Хани бросать нельзя, – знала. Еще бы, ведь их, девочек, всего две.
– Для начала вернемся туда, где мы ее оставили, – меж тем размышляла вслух Алиса, – а там посмотрим.
Сообщить родителям никто не предложил. Хоть мы и последние дети, их «бесценное сокровище», но ничего-то они про нас и нашу связь не понимали. Да и Брошенки никто лучше нас не знал.
Все поднялись молча, и только Крот, вставая последним, фыркнул, вроде бы для себя, но достаточно громко, чтобы слышал каждый:
– А я как раз думал, чем бы мне сегодня заняться? Ну конечно! Сходить поискать нашу курочку, просто отлично.
Хоть мы и держались всегда вместе, но это вовсе не значит, что между нами царила одурелая любовь. Крот меня бесил. И не только постоянной потребностью влезть со своим мнением, но и дурацкой манерой щурить глаза, хотя зрение у него было отличное. Я сжал кулаки. Самое время дать ему в зубы, как давно хотелось. За себя, за Хани, до которой он вечно докапывался. Но Алиса слишком хорошо нас знала. Больно схватила меня за запястье – я только и мог, что со злости дергать рукой. Алиса была сильная, даром что девчонка.
