Пепел и зола после дождя смешались с грязью. Вся эта каша налипала слоями к голым ступням.
– Если мы сейчас не развернемся, то не вернемся засветло, – сказал Вятко.
– Да признайся уже, что зассал!
– Да, боюсь! С меня батя шкуру снимет.
– Я так и знал… – сплюнул мальчишка.
Вмешался Мончан:
– Ты, Завид, скажешь, что не побоишься Вяткиного батю?
Мончан был старший из трех друзей и считал своим долгом быть мудрее. После того, как посадник набрал новых мужиков на войну, в деревне осталось совсем мало мужиков. Сначала Мончану понравилась роль старшего. Другие мужики подавали ему руку, когда здоровались. Но вскоре он почувствовал груз ответственности. Младшие братья не слушались его. Матушка всю дорогу требовала решения проблем и дел. Мончан стал больше понимать своего отца и что его больше всего удивило – скучать по нему.
– А я тут при чем? Это же не мой батя. – А притом! Его взрослые многие сторонятся.
– Вы слышали?! – перебил их Вятко.
– Что?
– Плачет кто!
– Не глупи, откуда тут дети?
– Тихо! – рявкнул Мончан.
Все замерли в тишине и глупо уставились на Вятко.
– Говорю же, нет тут никого! – нарушил тишину Завид. Он перепрыгнул на другое упавшее бревно, чтобы не наступать в черную лужу грязи.
– А что, если на этой звезде кто-то прилетел? – с опаской спросил Мончан.
– Это кто же может оседлать звезду и выжить после такого прилетения?
– Падения, – поправил Вятко.
– Да, падения!
Мончан по-новому посмотрел на последствие пожара вокруг. Поваленные и обгоревшие стволы кедров и сосен. Стволы некоторых кедров не обхватить вдвоем руками, но сломлены ударом от падения звезды. Ветки сожжены, а кора обуглилась. Вся земля укрыта размытой от дождя золой.
– Вы заметили, что сосны уже лежат не ровно, а полукругом.
Вятко обвел рукой, показывая дугу.
Все остановились и стали оглядываться. Обгоревшие и заваленные сосны лежали, словно волот небрежно расчесал гигантским гребешком пол тайги.
– И правда кругом, – заметил Мончан. – Значит, мы почти у центра. Идем!
Какое-то время все шли молча, и слышно было только хлюпанье ног по грязи. Там, где раньше был густой лес, от падения звезды осталось только выгоревшее кладбище. Не слышно было даже пения птиц.
– А это слышали? – нарушил молчание Вятко.
– Что?
– Да. Как будто собака тявкнула, – нахмурился Мончан.
– У вас от страха все подряд мерещится, – посмеялся Вятко. – Ну что встали? Пошли посмотрим!
Он пошел вперед.
Вятко, не скрывая своего испуга, отломил обожженную ветку от одного из лежавших стволов и пошел за другом.
Мальчишки шли вперед к центру, а круг из поваленных сосен сужался. Завид, несмотря на низкий рост, вел Вятко и Мончана за собой.
– Теперь и я что-то слышу! – обрадовался Завид и прибавил шагу. Заскочил на невысокий вал земли и резко замер. Вятко почти не сбил его с ног.
– Смотри, куда прешь! – рявкнул Завид.
Все стояли на краю кратера, шагов двадцать в диаметре. На дне кратера были навалены зеленые ветки. Их сюда принесли уже после пожара. Оттуда отчетливо раздавался чавкающий звук.
Завид кивнул Вятко, мол, ступай вниз, посмотри. Не пойти – было равно признаться в страхе. Одно дело признаться, что боишься отцовского наказания. Но признаваться, что боишься спуститься в кратер, Вятко не хотел.
Он взялся за свою палку поудобнее и сделал первый шаг вниз. Только теперь он обратил внимание, что весь кратер был утоптан непонятными следами. Размером с детскую четырехпалую ногу с острой пяткой.
Мальчик оглянулся на друзей.
– Давай, – проговорил Завид безмолвно губами.
Вятко сглотнул застрявший ком в горле. Почувствовал, как у него намокли подмышки. Он занес палку над головой, а ногой приподнял ветку на дне кратера.
Морщась от солнечного света, на него уставились маленькие черные глазки на красной вытянутой, как у собаки, морде. Тварь лежала на спине. К ее бледно-белой груди, чавкая, присосался человеческий младенец. Животное оскалилось и завопило. Младенец, не прекращая, сосал.
