Пролог.
Голова болела нещадно, казалось, ещё чуть-чуть, и пульсирующая боль расколет её пополам. Иннокентий пытался проснуться несколько раз, однако снова и снова проваливался в тяжелый изматывающий сон, в котором он сначала стоял в середине какой-то вращающейся с заунывным звуком-стоном металлической воронки, потом пытался из нее выбраться.
Воронка затягивала, увлекала за собой, голова начинала вращаться вместе с ней, и он чувствовал отвратительную немощь во всем теле и тошноту во рту…
Этот кошмар посещал его периодически в течение всей жизни, каждый раз возвращая к той непонятной, всеохватывающей слабости.
Первый раз Иннокентий очутился в металлической воронке в возрасте восьми лет, когда тяжело и непонятно заболел. Тогда из этого крутящегося вокруг кошмара его вытащила мама: ее лицо сумело-таки прорваться сквозь вращающиеся стенки, а прохладные руки, касающиеся его лба, вдохнули силы и прогнали боль и немощь.
Потом ночной кошмар посещал Иннокентия периодически в периоды непонятного и резкого, до 35,0 градусов, падения температуры тела; его мучила жуткая головная боль, от которой не спасали даже любящие руки мамы.
Ему удавалось успокоиться и заснуть, только приняв анальгин, после чего воронка, поначалу стремительно вращавшаяся вокруг, постепенно снижала скорость, бледнела, рассасывалась и исчезала.
Жуткое вращение почти перестало появляться, только когда Иннокентию исполнилось четырнадцать лет, и именно в то время он начал регулярно заниматься спортом.
Странная хворь так и осталась непонятной для местных врачей. Невзирая на ее периодические приступы, Иннокентий сумел стать одним из школьных спортивных лидеров и мечтал о больших победах во взрослом спорте. Он много и жадно читал, знал все о знаменитых советских чемпионах спорта, в первую очередь, боксерах, а портреты самых любимых, Валерия Попенченко и Бориса Лагутина, висели в его комнате на стене, и ночами, освещённые через окно фонарным светом, улыбались ему и звали:
– Вперед, брат, только вперед…
Увы, боксом, о котором Иннокентий грезил с того возраста, когда стал осознавать себя, врачи заниматься не разрешили. Пришлось парню заняться популярными в провинциальном городке Малоярославце лыжными гонками, и к 10 классу он даже сумел попасть в сборную команду Калужской области.
Позднее, когда Иннокентий стал курсантом Ленинградского Военно-Инженерного Краснознаменного института имени Можайского в Ленинграде, он стал тренироваться и участвовать в великом множестве соревнований: от поднятия гирь и различных военных многоборий до рукопашного боя.
Постепенно Иннокентий превратился в привлекавшего внимание встречных дам русского витязя: высокого, широкоплечего, поджарого, с нежным девичьим румянцем на щеках и чудесными русыми волосами…
Кошмарная воронка перестала крутиться, казалось бы, уже навсегда, чтобы нежданно вернуться снова в камере пакистанской тюрьмы.
Глава 1.
06 октября 2005 года. Четверг. Пакистан.
«Security number one».
– Кеша, ти как? – до его сознания неизвестно с какой попытки прорвался встревоженный голос Вахида из соседней камеры.
Иннокентий, собрав все силы, с огромным усилием сконцентрировался и остановил вращение головы. Тошнота и слабость стали медленно вытекать из измученного тела, а головная боль постепенно отступать.
Он понял, что болело всё, а не только голова: спина затекла и превратилась в одну сплошную негнущуюся доску, а в низу живота жестоко давило.
Прошла очередная ночь в камере блока «Security number one» для особо важных преступников в центральной тюрьме пакистанского города Муззафарабада, где он вместе со своим другом и деловым партнером Вахидом находился уже неделю.
Иннокентий медленно повернулся со спины на бок, подтянул ноги, осторожно встал на четвереньки, собираясь с силами, и только потом скосил глаза вниз: ширинку брюк прямо-таки распирало…
