Тая
– Дедаа! Матли, какие цытоцки!
– Оо! Красота! А давай, бабе букетик сделаем и подарим!
– Даваай! – улыбаюсь вовсю.
Дед нарезает ножницами цветочки с горшочков на окне и вручает
мне:
– На! Бабе подаришь!
– Пасиба, деда!
Дед с широкой улыбкой выходит из комнаты, а я сажусь на стульчик
ждать бабушку. Спустя несколько минут в комнату входит Матвей.
Увидев меня, замирает:
– Кнопка... Ты это где взяла?!
– Цытоцки для бабуськи!
Он хватается за лоб:
– Ох, Кнопка... Дед опять чудит... Дай сюда, – он забирает у
меня букетик, – Скажешь, что я срезал.
Я начинаю всхлипывать:
– Цытооцкии....
– Глупая ты еще, Кнопка. Не реви. Вон, у озера соберем.
Смотрю на него с надеждой:
– У озела?
– У озера...
Так Матвей получил от бабушки веником вместо меня за обрезанные
помидоры с окна, готовящиеся к пересадке. Шуточки у нашего деда
были еще те...
– И куда ты пошла?
– Так на озеро, с девчонками! Купаться мы!
– Без меня? Ты же плавать не умеешь!
– Да что там уметь-то? Я, вон, мяч надувной взяла.
– Кнопка, без меня на озеро тебе нельзя! Помнишь же, что мама
сказала?
– Так если жара, а ты тут возишься!
– Бабушка прополоть сказала. Потом пойдем на озеро вместе.
– Не. Долго и жарко. Мы пока пойдем, а ты приходи.
– Кнопка! Только попробуй без меня на озеро пойти! Я тогда
тебя... Я тебя...
– Что ты меня? – показываю брату язык.
– Я тебя любить тогда перестану! Вот!
Смеюсь:
– Да и ладно. Не люби.
Убегаю с огорода на улицу и в проулок в сторону озера. Бегу,
сжимая мяч. И с каждым шагом всё медленней. Медленней. Замираю. Как
это, меня Матюша любить не будет? Как так? А как же без его любви
жить-то?! Кто меня утешать будет? Жалеть? Защищать? Учить, в конце
концов?! Он ведь всему меня научил – читать, считать, ножички
кидать...
Вздыхаю и, крепко обняв мяч, плетусь обратно. Оставив мяч во
дворе, бреду в огород. Вижу пыльного взмокшего Матвея и подхожу.
Устраиваюсь рядом. Начинаю точно так же щипать сорняки. А краем
глаза вижу, как Матвей расплывается в улыбке. Сияю в ответной
радости и бодро рву ненужную тут траву. Мой брат меня любит.
Яр
Долблю без передышки третий час. Взмок весь, вымотался, но у меня
есть цель.
– Яра! Яр!
Притормаживаю.
– Обедать идем!
– Не сейчас, мам. Я позже схожу.
– Ты со своей кукушкой уже с ума сошел совсем!
– Киокушинкай, – поправляю привычно.
– Да хоть как! Зачем тебе так упахиваться?
– До армии пояс нужно получить.
– У тебя есть пояс! Зачем еще?!
– Это другой. Черный.
– Черный, зеленый... Какая разница?!
– Разница есть.
– Ну да. Другого цвета. Большаая разница.
– Мам, просто поверь на слово. Разница действительно
большая.
– Да и в армию ты можешь не идти вообще! Иди, вон, учись.
– После армии.
– Вот же упертый. Весь в отца, – фыркает мама и выходит.
А я улыбаюсь. Для меня это комплимент. Отца своего я люблю и
очень уважаю. Климова в нашем регионе все уважают. Даже те, кто не
любит. И это важный показатель. О многом говорит.
Тая
На проводах брата в армию я вишу на нём гирькой и реву.
– Кноп! – гладит меня по голове Матвей, – Да всё хорошо будет! Я
ж не навсегда.
– Гдааа!... – реву взахлеб.
Матвей и смеется, и меня жалеет, и маму утешает. Один папа
стойкий. Мужчины. Что с них взять.
И с первых же дней засыпаю Матвея расспросами. Как там он, как
парни, как кормят, что делают. Поначалу Матвей отвечает редко и
скупо. Потом ответы приходят чаще и более развернутые. Так я узнаю,
что в его части была жуткая дедовщина. Отбирали всё, что могли
отобрать – еду, сигареты, деньги. Даже носки отбирали, если новые.
Отвечал редко именно потому, что телефон тоже могли отжать.
Но потом в их часть пришел новый начальник. И дедовщина сразу
исчезла, как и не было. И порядок идеальный в части. И слушают
нового начальника, по струнке стоя.
