Работа до позднего вечера выматывает так, что руки сводит от
количества заполненных документов. Сегодня адовый денек, по-другому
не скажешь.
Нас уже давно перевели на заполнение карточек пациентов в
системе здравоохранения города, все как у нормальных людей, в
облачном сервисе, но бюрократия никуда не делась, поэтому неважно,
что все хранится на компьютере, тонну бумаг приходится каждый раз
заполнять и относить к главврачу. Она деспотичная женщина,
своенравная и жутко принципиальная. Меня уважает как доктора, но
никаких поблажек не дает никому.
Выхожу из клиники, устало иду до машины и попутно бросаю мужу
сообщение в вотсапе, чтобы заказал ужин, потому что на готовку
сегодня нет уже времени и тем более сил.
Ярослав тут же секунда в секунду отписывает “Ок”. Выдыхаю,
запрыгиваю в салон любимой темно-синей Вольво, хлопаю дверью и даю
себе немного времени побыть в тишине. Одна. Сама с собой.
Мыслей нет совсем, вымотана и опустошена. Мне даже кажется, что
у меня случилось выгорание, я каждое утро встаю на работу с тяжелым
сердцем, нехотя собираюсь, перестала завтракать, поэтому мои
мужчины завтракают отдельно, без меня, я приезжаю на работу за пять
минут до начала рабочего дня, хотя для врача — это непозволительная
роскошь.
Может отпуск взять? Или уволиться?
Знакомый, с которым мы учились, предлагал мне, чтобы я перешла
работать в частную клинику. Там новое классное оборудование,
передовые технологии. А в нашу клинику ничего не попросишь, я уже
дважды за год писала заявление, чтобы нам завезли лазеры из Кореи,
они не просто топовые, они сейчас на первом месте во всем мире. Мы
могли бы еще больше пациентов принимать и делать счастливыми, чтобы
они могли увидеть наш прекрасный мир новыми глазами. Но увы, мои
два заявления приняли, но не взяли в работу вообще.
Я перестала злиться на эту систему, но жутко от нее устала.
На автомате доезжаю до дома, мальчишек еще нет. Сева скорее
всего в тренажерном зале, а младший… Еще одна головная боль. Как
только ему стукнуло шестнадцать, он решил, что достаточно взрослый
для того, чтобы вести себя как говнюк.
И пускай про собственного ребенка так нелестно говорить, но и
отрицать тот факт, что это правда, я не могу. За последний месяц
два привода в полицию за разбой и мелкое хулиганство. Он начал
курить, пьет пиво, оценки в школе оставляют желать лучшего.
Ярослав разбаловал его. Да, не я. Муж. Он дал слишком много
свободы такому характерному мальчику. Слишком много спускал с рук,
являясь для сына авторитетом. Теперь мы имеем, что имеем.
И сердце рвется на куски из-за переживаний за сына, потому что
он совершенно неконтролируемый: хамит и на любое замечание
огрызается.
Дома меня встречает тишина, Ярик точно уже приехал, я видела в
паркинге его машину. На кухне стоят черные картонные пакеты из
нашего любимого семейного ресторана. Опускаю голову внутрь, ловя
ароматы вкусной еды. Наконец желудок за весь день дает о себе
знать, сигнализируя о голоде.
— Яр! Я дома.
Захожу в спальню, мужа там не нахожу, зато слышу звук льющейся
воды. Понятно. Значит в душе.
Позволяю слабость, заваливаюсь прямо на кровать в юбке и блузке,
мну одежду под собой, раскидывая руки в стороны. Позвоночник
вытягивается, позвонки в шейном отделе похрустывают. Делаю глубокий
вдох и выдох.
Надо просто решиться и написать заявление об увольнении… Это не
так сложно. И пускай я пятнадцать лет не меняла место работы, это
не значит, что я не могу сделать этого сейчас. У меня большой опыт,
я точно не останусь без денег… Черт, но почему же так страшно
сделать этот самый шаг?!
Словно в неизвестность.
Тру глаза, тушь слегка растирается, но я все равно смою всю
косметику, как только ванная комната освободится.
