Агния
- Да, Вениамин Гаврилович, я все записала. Конечно, я успею.
Неужели Вы во мне сомневаетесь? Ну, вот не стоит. Я мастер своего
дела. Давайте проверим еще раз заказ. Три пирога с пеканом. Да, я
помню, что никаких грецких орехов и тем более арахиса. Конечно, все
пометила. Продолжим? Два сытных пирога с минтаем, три с красной
рыбой, один с печенью. Сладкие пироги: с малиной и заварным кремом,
жимолостью и один с брусникой и корицей. Попробуете мою новинку:
пирог с индейкой, тыквой и морковью? Не, ну что Вы? Я положу Вам
его в подарок. Вы же мой любимый клиент. Конечно, конечно.
Продолжим? Также нужно подготовить десяток пирожков с капустой,
яйцом и зеленым луком и сделать большой торт на два яруса. Я ничего
не забыла? Вы сами заберете? Отлично, тогда буду ждать Вас завтра к
девяти утра. Да, подъезжайте к черном входу. Пекарня еще будет
закрыта, наберете меня, я Вас впущу. Возьмете с собой помощника?
Отлично. Тогда мы быстро все погрузим. Да, до свидания. До
завтра.
Я положила трубку и выдохнула. Тоскливо посмотрела на список,
повздыхала над своей нелегкой долей и пошла перебирать запасы, тихо
молясь про себя, чтобы на все хватило продуктов.
Вениамин Гаврилович был самой большой занозой в моей жизни.
Внешне он был хорош. Высокий, статный, богатый. Красиво одевался,
не скупился выливать на себя по флакону дорогого парфюма. Носил
объемные часы, волосы всегда в красивой укладке и зафиксированы
лаком. Глаз радовался, когда он появлялся на пороге моей пекарни.
Но стоило ему только сделать заказ, как все его очарование
рассеивалось. Клиентом он был привередливым, очень въедливым. Один
раз у меня закончились орехи пекан, которые он так сильно любил. Я
позвонила, чтобы скорректировать заказ, да вот незадача, нарвалась
на его секретаря, а не его самого. Секретарь меня заверил, что
ничего страшного, если я заменю недостающий ингредиент на грецкие
орехи. Я обрадовалась, испекла все по высшему разряду, а в итоге
чуть не пошла по миру.
Вениамин Гаврилович на дух не переносил ни один вид орехов,
кроме пекана. Я тогда столько от него выслушала, что чуть со стыда
не сгорела. То, что меня назвали мошенницей, обманщицей,
предательницей всего человеческого рода, шарлатанкой, показушницей,
прохвосткой, надувальщицей и еще кучей слов, я так и не смогла
забыть. Откуда он смог столько нелестных выражений то сразу
вспомнить? Я бы так быстро не сориентировалась. А он как будто
список составил и заучил прежде чем ко мне прийти. И ведь не
повторился ни разу. Я тогда дар речи потеряла. Прощение пришлось
вымаливать очень долго. Я полгода пекла ему самые изысканные
пироги, какие только могла придумать. Привозила в его офис и вот
только недавно, он простил мою оплошность. Но не отстал. Наоборот,
на каждые выходные стал заваливать таким количеством заказов, что я
вынуждена была ночевать на кухне. Других поваров он не принимал.
Всегда чувствовал, что не моими руками испекли в этот раз. Я
плакала от бессилия, но отказать ему не могла.
И нет, не из-за того, что он такой красивый, богатый и вот это
все. Я просто боялась за свою пекарню. Не передать словами, сколько
сил я потратила на то, чтобы ее открыть. Но опасность в лице
Вениамина Гавриловича так и висела над моей головой. По одному его
щелчку меня бы закрыли и не позволили бы снова открыться. Поэтому я
терпела. Пекла все по его заказу. Всегда встречала с улыбкой и
никогда не говорила грубого слова. Даже при своих работниках. Да и
наедине с собой тоже. Не зря же говорят, что у стен есть уши. Я
была искренне убеждена, что у моей пекарни это были не какие-нибудь
иллюзорные, а самые натуральные уши, от которых надо скрывать все
неосторожные слова.
