Студенческие годы невозможно забыть. Помню, идем с другом Мишей мимо деканата – декан окликнул. Зашли в кабинет, а он спрашивает:
– Не желаете, ребята, десять рублей заработать, а?
– Обижаете, – отвечаем. – Ну, какой студент от десятки откажется? Тем более – через три дня 8 марта. Цветы, подарки… Спасибочки за заботу!
Послал он нас в институтскую типографию, она размещалась в подвале. Там подвели к огромному рулону типографской бумаги, что в узеньком коридоре лежал.
Директор типографии говорит:
– Надо срочно этот рулон бумаги распилить. Бумага закончилась – печатать документы не на чем.
– Только и всего, что ли? – говорим. – Нам, деревенским, эта работа привычная…
– Долго ждать? – он спрашивает.– Небось, испугались?
– За пару часов точно управимся, за нами не заржавеет. Деньги готовьте.
Директор, услышав это, очень обрадовался.
– Еще по пятерке добавлю, раз такое дело!
Тут же пилу с двумя ручками выдал. Такой пилой в деревне лес валят и на чурбаны его разделывают. Мы сразу же и начали пилить.
Проработали без остановки минут пятнадцать. Что-то не очень пила вгрызается в рулон, всего – то сантиметров на пять…
«Странно… – забеспокоились мы. – Чего это она?»
А тут проблема добавилась – пилу стало клинить. Зажмет так, что ни взад, ни вперед… Дергаем, дергаем пилу рывками, а рулону все нипочем. Мы его катать стали, но коридор узкий, неудобно маневрировать. То с одной стороны, то с другой надпилим.
– Надо клин сделать, – Миша предложил. Сделали клин, а все равно проблема не решилась.
Смотрю, директор типографии пришел, в руке топор держит.
– Попробуйте топором рубить…
Сам тоже немного с нами повозился, пообещал уходя:
– Я вам сейчас пирожков с ливером принесу, да чаю.
Перекусили малость. Снова бьемся, крутимся около рулона в поту, а ему хоть бы хны…
В ту пятницу ушли в общежитие часов в одиннадцать вечера. Упали на кровати, не раздеваясь. Утром в субботу снова стали пилить – рубить злосчастный рулон часов с семи… Мучились до десяти вечера. Конечно, на занятия не пошли. Ладони пришлось бинтовать, так как полопались мозоли, кровоточили, было нестерпимо больно…
В воскресенье снова рулон пилили – кололи, крутили – катали…
– Придется здесь ночевать, – говорю. – Стыдно перед деканом! Получается, что мы слова не сдержали…
Около трех утра снова набросились на рулон. Как мы его ненавидели! Как ругали себя, что согласились на эту работу!.
– Я бы лучше вагон с луком разгрузил! – горько усмехнулся Михаил.
– Знамо дело! -поддержал я друга.– Но отступать нам, однако, некуда. Слово дали.
Даже майки и те сбросили. Пот застилал глаза. Свою победу над рулоном одержали в семь утра в понедельник. Декан пришел в типографию к восьми утра, вместе с директором типографии сердечно нас благодарил. Даже к проректору завели в кабинет, тот руки нам пожал.
Мимо проходили на работу типографские рабочие, искренне радовались, что заказ отпечатают вовремя. К обеду в кассе выдали по пятнадцать рублей, по тем временам большие деньги, почти половина стипендии. Сейчас рубль «деревянным» дразнят, а в то время рубля вполне хватало, чтобы утром, в обед и вечером в студенческой столовой поесть. Пирожок с ливером пять копеек стоил…
Много позже узнал от знакомого рабочего типографии, что на эту работу с неделю искали желающих, да никто не соглашался рулон тот пилить. А тут мы подвернулись…
Лет через пять в Свердловске зашел в областную типографию. Вспомнил про то, как рулон резали. Меня подвели к станку, где эту операцию выполняли с помощью обыкновенного лезвия, закрепленного в суппорте. Устанавливают на вал рулон бумаги и на другой вал накручивается уже разрезанная бумага. Технический прогресс!
