Оборачиваюсь, когда тяжелая дверь скрипит. Свет слишком яркий,
но я знаю, кто именно стоит в проходе. Чувствую это всей своей
обнаженной кожей, каждой напряженной мышцей.
– Айрин, – голос заставляет меня повернуть голову.
Пристальный взгляд вполне материален. Чувствую, как меня
изучают. Разбирают на атомы – не меньше.
Холодно. Я продрогла. К тому же на мне нет одежды, только клочок
простыни – грязный и тонкий.
Пауза тянется. Время работает не в мою пользу. Надо встать,
исполнить невысказанный приказ. Ведь я поняла, что хочет тот, кому
я теперь принадлежу. Он желает, чтобы я встала и приветствовала
своего повелителя.
Еще мгновение и он заставит меня сам. Тяжелые цепи больно дернут
руки вверх, а я поднимусь, подчиняясь действую магии. Это я уже
проходила в катакомбах работорговцев.
Сонно тру лицо ладонями. Надеюсь, поверит, что задремала и
промедление вызвано этим. Затем встаю, морщась от звона цепей,
прикрываюсь куском простыни.
А потом еще раз повторяю. Четко, громко: мне надо его убедить.
Надо сказать так, чтобы поверил.
– Я – не Айрин. Умоляю, услышьте меня. Я – не она.
Фигура приближается. На нем длинный халат, расшитый невероятным
узором. Потрясающе чистые цвета глубокий изумрудный переходит в
сапфирово-синий, вкрапления фиолетового крайне уместны, как и
черный, лазурный, медный. Всю эту изумительную картину разбавляет
золото, делит узор так изящно, что впору отправить халат на неделю
высокой моды.
Только в этом мире нет недель высокой моды. Здесь их прекрасно
заменяют аукционы рабынь.
Продолжаю смотреть на сплетения нитей, но только не на самого
Дейстрена. Так его имя, я уже знаю. Но я не та, кто был в этом теле
раньше! Пусть как-то это проверит.
– Меня зовут Ирина! Я… – думаю, как рассказать о себе так, чтобы
понял, потом в голову приходит, что название профессии из другого
мира должно показать, как он ошибается. – Я – художник по костюмам.
Дизайнер!
– Айрин, тебе это не поможет, – сообщает мне Дейстрен. – Никогда
не поверю, что такая как ты могла бы совершить обмен телами. Ты
слишком любила себя. Вернее только себя и любила.
– Я – не принцесса.
– Верно, – соглашается этот жуткий тип. – Ты больше не
принцесса. Ты – моя рабыня.
– Послушай меня, – умоляю я.
– Господин.
Слово будто бы бьет по мне. Надо повторить. Я не могу, потому
что надеюсь, что получится убедить Дейстрена, что я – НЕ АЙРИН. С
другой стороны, лучше сказать, потому что у меня была возможность
увидеть, что бывает с тем, кто не подчиняется.
Мои пальцы касаются металлического ошейника.
– Верно мыслишь, – с издевкой усмехается Дейстрен. – Тебе стоит
понимать, что мое терпение не безгранично. Играть в твои игры я не
собираюсь. Не надейся, рабыня.
Сверлит меня глазами, заставляя осознать, насколько мало
скрывает от него обрывок простыни. Взгляд хищный. Зрачок сужается
до вертикальной черты, а радужка вспыхивает золотом.
Надеюсь, мой разум это как-то обработает, осмыслит и выстоит,
потому что предоставлять мне психотерапевта здесь вряд ли кто-то
станет.
Ошейник уже натер кожу. Продолжаю говорить, пока мне не
напомнили, что это не единственные возможные неудобства, которые я
могу испытать.
– Послушай меня, господин, – исправляюсь я, вспоминая, какую
боль можно причинить этой вещью. Перед торгами, в логове Черного
Ника, рабынь умело воспитывали всеми доступными способами.
А тех, кому нельзя было причинить вред, заставляли смотреть.
– Замолчи. Твоя ложь мне надоела. Не понимаю, как ты справлялась
с правлением, если столь глупо ведешь себя сейчас.
Отступаю на шаг, потому что в его глазах гнев и нетерпение. Не
понимает, почему я не сдаюсь, почему упорствую.
– Мы можем проверить, ты это или нет.
Радуюсь его словам. Это же настоящая спасительная нить! Сейчас
проверит и все выяснит! Киваю.
