– Что значит откуп за тебя дать? – моя будущая свекровь
распалялась все больше. Она наступала, угрожающе глядя исподлобья,
будто собиралась забодать. И при этом сжимала кулаки, так что
костяшки пальцев побелели.
– Да это не просто откуп, а позор на весь наш уезд! – истошно
визжала она. – Ты соображаешь, что эти мясники могут сделать с моим
сыночком? Почему он должен страдать?
Последние слова эрми Орелия Палестри вытянула на таких высоких
тонах, что стекла на единственном окне тонко зазвенели.
– Но без откупа мне придется провести ночь с чужим мужчиной!
Разве это не больший позор? – мной овладевала паника. Такая, что
сковывает ноги, морозит кровь и сжимает грудь, не давая сердцу
биться.
Я пыталась найти слова, способные убедить эту женщину, которая
вдруг отбросила свою привычную слащавость и показала истинное
лицо.
Мы с Орелией кричали друг на друга, стоя посреди моего
будуара.
Я уважала мать будущего супруга. Но даже подумать страшно, на
что она меня сейчас толкает!
– Да какой там мужчина! – махнула рукой Орелия. – Наместнику
девятый десяток стукнул. Каждый знает, он право первой ночи
использует, чтобы чай с молодухой погонять, да массаж стоп
вытребовать.
– Но я хочу в свою первую брачную ночь быть с мужем! – пыталась
воззвать я к чувствам эрми Палестри. Мысль о дряблых, пахнущих
старостью ногах лорда наместника показалась мне отвратительной. Я
невольно вздрогнула.
– После того как ему всыпят полсотни палок по пяткам посреди
главной площади, что это за удовольствие будет? Мой Мартин,
красавец и умница, из приличной семьи. Он к такому обращению не
привык.
Я кинула беспомощный взгляд на подвенечное платье. Еще утром оно
меня радовало, а сейчас казалось цепью, что навеки прикует меня к
этой жестокой, фанатично преданной любимому младшему сыну
женщине.
Наша с Мартином свадьба назначена на завтра. Хоть я умоляла не
играть ее в праздник Урожая.
Это одна из пяти дат в году, когда наместник может требовать
право первой ночи на любом венчании.
Зная об этом, семьи старались в такие дни свадеб не планировать.
Зато провести церемонию можно было за копейки. Бережливая эрми
Орелия подобной возможности пропустить не могла. Она велела своему
послушному сыну вписать наши с ним имена в журнал именно на эту
дату.
– Вы не смотрите, что там наместник заявиться может, – деловито
говорила она моему опекуну, – в праздник Урожая не одна свадьба-то.
Я сама слышала, наш сосед свою дочку замуж отдавать собирается. И
не смущает его ничего. Еще вопрос, кого наместник выберет.
Но с утра прилетели вести, что кроме нас с Мартином никто больше
в день Урожая не женится. А значит, наместник придет в храм и
заберет меня до утра.
Откупиться от повинности можно, но не деньгами.
Молодой муж должен показать, что он полностью признает
превосходство владыки. Хоть и не желает делиться женой.
В таком случае мужчине могли назначить пятьдесят ударов палками
по пяткам, либо десять плетей. А еще вылить на голову три ведра
ледяной воды. Экзекуция должна проходить на главной площади, чтобы
весь уезд видел – власть наместника все так же велика.
Небогатые семьи использовали эту возможность, чтобы сэкономить
на церемонии, и шепотков избежать.
– Эрми Орелия! – чуть заикаясь от волнения, я попыталась
привести последний аргумент. – Разве не слышали вы, что порой
охрана наместника по его прихоти развлекается с чужой молодой
женой, ублажает взор старика!
– А это вот как ты сама себя поставишь, деточка! – Орелия
Палестри хлопнула пухлой ладонью по столу. – Ишь, еще замуж не
вышла, а уже готова супруга и хозяина своего под удары подставить.
Лишь бы самой чистенькой остаться! Те девки, верно, ни беседу
поддержать не могли, ни ступни старичку размять. Вот он и придумал,
как ему развлечься от безысходности. Да и слухи это все. Уверена, и
близко ничего такого не было.
