Я словно передачу по телевизору
смотрела. Насупленный мужчина в мантии судьи глядел сквозь меня и
старательно выговаривал:
– Слушается дело по иску Крутикова
Игоря Семеновича по отношению к Крутиковой Луизе Сергеевне по
расторжению брака.
В ушах зашумело, голос слуги закона
доносился будто сквозь толщу воды.
– К ответчику предъявляются
имущественные претензии…
Ответчик – это я. А истец – мой пока
еще муж. Он тоже в зале суда, сидит с совершенно спокойным
выражением лица, даже улыбается слегка. Загадочно, как Мона
Лиза.
И надо же, он предъявляет ко мне
имущественные претензии.
– Игорь! – не вытерпела я. – Ты уже
отобрал нашу квартиру, что тебе еще от меня нужно?
– Отобрал? – человек, с которым я
провела без малого пятнадцать лет, поднял брови домиком, выражая
искреннее недоумение. – Но милая, мы с тобой проживали на
территории моей мамы! Эта святая женщина сама ютилась на
выселках!
– Луиза Сергеевна, вы полагали, что
имеете отношение к данной жилплощади? – все так же, чуть ли не по
слогам, спросил судья.
Я кивнула. Муж критически фыркнул,
как бы показывая, что я малахольная и оторванная от реальности
дамочка. Претендую на кровные метры его маменьки.
На самом деле уютное трехкомнатное
гнездо было совместно нажитым. Мы оба продали свои добрачные
квартиры, объединили капиталы и добавили еще денег, которые дали
нам родители. В итоге удалось купить трешку в центре. О том, что
Игорь записал ее на свою маменьку, я узнала, только когда дело
дошло до развода.
Вот такая я была доверчивая
влюбленная дурочка в начале нашего брака. Да и в конце, наверное,
тоже. Потому что не замечала перемен в своем суженом.
Игорь между тем доверительным тоном
рассказывал судье о том, как намучился в браке со мной.
Оказывается, я его ввела в заблуждение сразу на старте нашей
совместной жизни.
Да что там, еще до свадьбы!
– Я рассчитывал построить с Луизой
крепкую счастливую семью, – Игорек всхлипнул от избытка чувств, –
верил, что в нашей с ней квартире… то есть квартире моей мамы,
будут звучать детские голоса и звонкий топот маленьких ножек. Но
этого не сбылось.
Голос Игоря трагически затух, и мне
показалось, что хмурый судья тоже сейчас всплакнет.
– Луиза не смогла обеспечить меня
наследниками, – закончил муж свой драматический рассказ, – и я
считаю справедливой компенсацией за обманутые надежды, потраченное
время и вложенные в нее ресурсы – этот загородный домик. Тем более,
я закупал материалы на его ремонт, заключал договоры с
подрядчиками…
Шум у меня в ушах усилился.
Ничего он не закупал. Да, подпись в
документах ставил, и договоры на его имя. Но оплачивала всё я. А он
сейчас тряс какими-то чеками и доверенностями, доказывая, что за
время нашего брака вложил в мою дачу все свои силы и средства. Вот
зачем, собственно, и суд.
Что самое ужасное, когда у нас с
Игорем начались скандалы и он мне принялся намекать на
разочарование и возможный уход, я еще какие-то документы по своему
имуществу подписывала не глядя, надеясь на примирение. А теперь
оказывается, что у мужа есть какие-то права на мой домик с
участком.
– Ты хочешь меня совсем без всего
оставить? – с усилием спросила я. – Зачем тебе столько одному?
– А кто сказал, что я буду один? –
вскинулся пока еще супруг. – У мужчины после сорока жизнь только
начинается. И я стану отцом. Мне нужно потомство обеспечивать. А
ты, Лушенька, уж прости за честность, не первой свежести рыбка.
Ненавижу, когда он меня Лушенькой
называет. Да и рыбкой тоже, причем любой степени свежести.
Но сейчас не это было самое
страшное, и я промолчала.
Судья что-то уточнял, а я просто
кивала. Мне было уже все равно. Этот долгий бракоразводный процесс
со скандалами и неожиданно вылезающими подробностями меня доконал.
А теперь, оказывается, Игорь еще и отцом стать собирается. Мы много
лет пытались, но у нас ничего не вышло. И на обломках нашей
семейной жизни он ставит мне это в вину.
