— Что это такое? — слышу я холодный голос мужа сквось громкий
крик новорожденной. — Этого не должно быть.
— Это твоя дочь, — говорю я со счастливой улыбкой, — правда она
чудесная, Ивар? Только посмотри на ее глазки, они такие же голубые,
как у тебя, — говорю я в изнеможении, лежа на кровати после
родов.
Вопреки уверениям повитухи, вторые роды прошли гораздо тяжелее
первых. Я уже начала замечать тревожные взгляды слуг, суетившихся
вокруг.
Доктор, который явился спустя несколько часов только покачал
головой и сказал, что теперь все решат только боги.
Но в конце концов все кончилось благополучно. Мне, совершенно
изнеможенной, но счастливой, дали подержать новорожденного… Мне
было все равно, девочка это, или мальчик, я была счастлива, держа
на руках наше долгожданное дитя. Мне только хотелось, чтобы Ивар
поскорее ее увидел.
Ничего, что это девочка, ничего, он поймет, он полюбит ее так
же, как нашу первую дочь Лили.
Ивар бросает на меня странный взгляд, в котором мне мерещится
разочарование. Чего только не покажется в неверном свете
свечей.
— Снова дочь? — спрашивает муж раздраженно. — Ребенок не может
быть моим. Я ждал наследника.
Он безразлично передает кричащую малышку повитухе, после чего
поворачивается ко мне спиной.
— Постой, Ивар! Куда ты, любимый?
Он останавливается в дверях, поворачивается и отряхивает свою
белую сорочку, словно отмахивается от грязи. Бросает на меня
равнодушный взгляд и брезгливо кривит рот.
— Меня предупреждали, что брать в жены простолюдинку — плохой
знак. Но я не послушал. Ты, должно быть, изменила мне.
От несправедливости этих слов словно нож вонзается в мое
сердце.
— Подожди, но разве ты не видишь, что у нее твое лицо? — я чуть
не плачу, видя его равнодушие. Пытаюсь встать с кровати, но лишь
бессильно падаю на подушки. Этого не может быть. Ведь мы так ждали
ребенка. Это должен был быть самый счастливый день.
Ивар снова подходит к кричащей малышке и долго вглядывается.
Тень сомнения пробегает по его лицу, но он решительно качает
головой, словно пытаясь выкинуть из нее непрошенную мысль.
— Сходство есть, — бормочет он, словно бы нехотя, — но…
Он знает, знает, что я не изменяла ему. Отчаянная надежда
вспыхивает в сердце. Сейчас он одумается, извинится, возьмет ее на
руки. Ну конечно, новорожденная растопила его сердце. Он умеет
любить, ведь я же знаю его…
—… Но ведь бывали случаи, когда две девочки рождались подряд… —
встревает смущенный распорядитель.
— Трижды за сотни лет! Я уверен, Элис изменила мне. Приберите
тут все, и отмойте, — говорит Ивар жестко, — чтобы духу их тут не
было к рассвету. Дочерей отправьте в замок моей матери.
От его жестоких слов все внутри обрывается и сердце сдавливает
тяжелейшая боль.
— А что с леди Стормс, что с вашей женой? — дрожащим голосом
спрашивает распорядитель.
— Она не жена мне более, — жестко отрезает Ивар, — обрейте
наголо и отправьте к монашкам в горный приют. И чтобы без шума. Для
всех она умерла родами.
— Ивар, постой, — говорю я, с трудом поднимаясь с кровати и
выворачиваясь из рук пытающихся удержать меня слуг. — Я же твоя
жена, разве ты разлюбил меня? Ты же знаешь, что я ни в чем не
виновата, я не знала ни одного мужчины, кроме тебя.
— Жена должна давать сыновей, — говорит он со сталью в голосе.
Если ты на это не способна, мне придется найти себе новую
супругу.
— Но я…
— Я! Я! Я! Ты думаешь только о себе, Элис, тебе плевать на
будущее моего рода. Впрочем, ничего удивительного, простолюдины все
думают лишь о себе. Я был добр к тебе, а ты обманула меня, родив
еще одну бесполезную дочь. Ты хоть понимаешь, чего не будет это
стоить? Я вот вот должен был стать правой рукой короля, но кому
нужен князь без наследника? Ты опозорила меня. Моя репутация под
угрозой из за тебя.
