Мертвая девушка смеялась.
Смотрела и смеялась, глядя, как я кружусь, подняв руки вверх. Белое перемежалось желтым, стены и потолок палаты смешались в один водоворот тусклых красок. Никогда не думала, что белый цвет может быть настолько унылым.
– Опять голова закружится! – не выдержала мертвая девушка.
– Хейвен, заткнись! – пробурчала я.
Перестала кружиться и упала на мягкий пол. Потолок все равно вращался.
– Ну вот и зачем? – фыркнула Хейвен, садясь рядом. – Теперь тебе плохо, а мне скучно.
– Тебе не может быть скучно. Ты мертвая.
– А что, ты полагаешь, что смерть – это весело? Нет, Кимми, это ужасно скучно. Это вечность скуки. Даже тому, кто убивает, веселее. Вот тебе было весело, когда ты меня убила?
– Вряд ли.
Она начинала утомлять, и в такие моменты я обычно стучала в дверь палаты, требуя принести успокаивающее зелье. Но сегодня, кажется, был выходной, и мне не хотелось спать. И сестра-целительница принесла вкусное желе. Почему она всегда носит только желе? Я бы выпила кофе. Не уверена, что помню его вкус. Но помню ощущение: кофе – это что-то чудесное.
– Я хочу к морю, – протянула Хейвен. – Очень хочу.
– Тебе не светит. Ты – плод моего воображения. В нем нет моря. Хочешь, отправлю в домик у озера? Его я помню… вроде бы.
– Была там сто раз. Почему ты не можешь придумать мне море? Ким, я хочу море!
– Хейвен, отстань! – рявкнула я.
И привлекла внимание дежурной сестры, потому что в замке палаты вдруг повернулся ключ.
– Все нормально, – поспешно сказала я.
Если им что-то не понравится, они заставят выпить зелье – и я усну. Ненавижу спать.
– Ким, я хочу поговорить с тобой.
Нет, это не сестра-целительница.
А высокая рыжеволосая лекарь Дельвего. Я удивленно села на полу: раньше Кристина ко мне не заходила. Меня водили в ее кабинет раз в два дня, и там я по нескольку часов отвечала на многочисленные вопросы. О себе, о мыслях, о прошлом. Иногда казалось, что лекари намеренно не давали мне забыть о том, из-за чего я сюда попала.
– Ким, я хочу с тобой поговорить, пойдем, – улыбнулась доктор. – Не волнуйся, все в порядке. У меня для тебя небольшое задание.
Когда человеку говорят «не волнуйся», обычно он начинает волноваться еще сильнее. Я так точно: даже руки задрожали, а в обычно прохладном лекарском доме вдруг стало нестерпимо жарко. Если лекарь Дельвего и заметила мое состояние, то не подала виду.
В дверях я обернулась к Хейвен, которая деловито приглаживала волосы.
– Ты остаешься, – бросила я ей.
Лекарь ободряюще мне улыбнулась. Я знала, что она не видит Хейвен. Зато она видела ее портрет – моя сестра принесла по ее просьбе. Мне хотелось бы, чтобы Кристина заставила Хейвен уйти, но она почему-то не спешила, уверяя, что однажды Хейвен исчезнет сама.
– Проходи, садись. Чай и угощение для тебя, позавтракай со мной.
Как всегда случалось, я в ступоре застыла у стола. За два года в лечебнице у лекаря выработался устойчивый ритуал: послать за мной сестру-целительницу, привести в кабинет, усадить за стол, дать стакан воды. Любое отклонение от маршрута вызывало у меня панику и оцепенение.
Но сейчас на столе стояло блюдце с печеньем. Я столько раз говорила, что хочу печенья, а сейчас оно лежало прямо передо мной. И нас разделяла лишь дурацкая паника.
– Ну что случится, если ты сядешь и попьешь чаю с печеньем? – Взявшаяся из пустоты Хейвен закатила глаза.
Она понюхала угощение и мечтательно зажмурилась. А потом захныкала:
– Давай, Ким! Я хочу хотя бы посмотреть! Возьми печенье! Оно с шоколадом!
Я сглотнула слюну.
– Что она говорит, Ким? – мягко спросила лекарь Дельвего.
– Уговаривает сесть и взять печенье, – тихо призналась я.
