Евгений
— Есть что-нибудь?
Присев на капот тачки и глубоко вдохнув ночной летний воздух, я
слушал ответ, который совершенно не устраивал. Так не устраивал,
что зубы скрипели.
Начальник безопасности снова ничего не нашел — среди гостей
Шарма моя пропажа не числилась.
Значит, имя ненастоящее. Фамилию я не знал, адрес тоже, а
внешность для женщины изменить не проблема — немного краски, и
брюнетка за час станет блондинкой.
Меня пробило легкой дрожью воспоминаний: темно-шоколадные локоны
так приятно было наматывать на кулак.
Выдумщица. Притворщица.
Обманщица?
Эле-е-ен. Э-лен…
Разве могут так возбуждать четыре буквы? Э-л-е-н. Черт!
Не время поддаваться фантазиям и воспоминаниям, позже этим
займусь.
Пах стянуло приятной болью, но нельзя давать похоти разгуляться,
подпрыгнув на пятках, я упрямо смахнул напряжение. Взгляд упал на
возвышающийся впереди особняк, укрытый тяжелым ночным небом. У
двери, тихо переговариваясь между собой и изредка поглядывая в мою
сторону, угрюмо стояли охранники. Я махнул им приветственно, но
пока не подходил, все еще слушал отчет начальника безопасности.
Собеседник, скупо отчитавшись о проделанной безрезультатной
работе, отключился.
Бросив мобильный в карман черных джинсов и вытянув перед собой
ноги, я запрокинул голову, чтобы надышаться звездами. Точно, как
тогда — высокие, мерцающие и звонкие. Будто сейчас серебром украсят
макушку, залетят в рот и телепортируют меня в сон. Тот сладкий сон,
что случился несколько недель назад, а точнее, двадцать девять дней
и десять часов.
И я теперь практически не сплю. Только и делаю, что считаю.
Минуты, часы, дни…
Свихнулся. Вот что.
Сейчас бы вернуться во Францию, в день, когда я встретил Элен.
Вытрясти из таинственной француженки полное имя и точный адрес. Кто
же знал, что сбежит, как только усну, сучка неуловимая. Но и она не
представляет, какие у меня связи, что найду, где бы не
пряталась.
За спиной разошлись высокие ворота, пропустив во двор авто. Я
подтянул пресс, выровнял осанку и отряхнул черную рубашку от
невидимой пыли.
К порогу подъехал знакомый серый седан. Лихо завернув, он слегка
обдал меня сухим воздухом, смешанным с пылью. Дверь выпустила из
салона густой дым сигарет и высокую мужскую фигуру в светлом
классическом костюме.
Я приветственно поднял ладонь и слитным движением приложил
короткую челку — вечно лезет в глаза.
— Чё, Жека, мёрзнешь? — Леха вальяжной походкой подошел ко мне и
крепко пожал руку. — Рад встрече.
— Взаимно, — ответив на рукопожатие, окинул друга подозрительным
прищуром. — Ты сегодня при параде, будто на свадьбу собрался.
— А то! — хитро улыбнулся Морозов. — Обязательно устрою женитьбу
в такую же звездную летнюю ночь. — Он ткнул пальцем в небо и
довольно выпрямился, будто вопрос его окольцевания уже решен. —
Спасибо за совет.
Как же, холостяк прожженный. После Риты так и не задержался в
отношениях. Каюсь, с ней он расстался по моей вине, но мы с корешом
давно этот конфликт перетерли между собой. Нормальная баба не
прыгнула бы к другому в койку, а эта падкая попалась — пальцем
поманил — и готово.
Неопределенно махнув головой, я перевел взгляд на дом отца.
Что-то терзало изнутри, будто мы на пороге нехороших перемен. У
меня такое гадкое чувство было перед тем, как наш Феникс чуть не
прогорел, а еще когда папе диагноз поставили.
Окна гостиной призывно горели, боковые уличные фонари, что
украшали широкую лестницу, мягко освещали сад, очерчивая густые
кроны вишен. На линии горизонта растянулось сочное зарево, как
предвестник выхода луны на небосклон.
Хорошая ночь. Только в груди каламбурит сердце. Дурное.
— Что врачи говорят? — затянувшись новой сигаретой, Морозов
присел рядом и тоже вытянул ноги. — Есть шансы? — и тоже бросил
взгляд в сторону окон.
