Иллюстрации
Агаты Дудек
Перевод с польского
Анны Серединой
Text by Dorota Kassjanowicz
Illustrations by Agata Dudek
© Copyright for the text by Dorota Kassjanowicz, 2014
© Copyright for the illustrations by Agata Dudek, 2017
Originally published in 2017 under the title “Cześć, wilki!” by Wydawnictwo Dwie Siostry, Warsaw.
© Анна Середина, перевод на русский язык, 2020
© ООО «Издательство Альбус корвус», издание на русском языке, 2021
Их звали Этут и Сов. В этом он был уверен.
На этот раз они не прятались ни за шкафом, ни за тюлем, а сидели на корточках под письменным столом. Когда он шевельнул ногой под одеялом, они подпрыгнули и ударились головами о столешницу. Не очень сильно. Даже не пискнули. Как всегда, они сидели тихонько. Притаившись. Бесшумно. Он точно знал только одно: когда ночью он просыпался, они уже ждали. Хотя не всегда. Чаще всего – когда на следующий день была очень важная контрольная. Или когда вечером родители разговаривали друг с другом на повышенных тонах или, наоборот, молчали, потому что были друг на друга обижены. Например, как вчера.
Этут и Сов тоже молчали. Но Филипп знал, что они умеют говорить – и когда-нибудь все-таки с ним заговорят. Наверняка. Когда придет время.
Он любил этих существ и всегда немножко ждал.
В полумраке он видел их не очень отчетливо, поэтому пробовал вообразить, как они выглядят. Они напоминали обезьянок. И сурикатов. И гномов.
Они приходили ночью, а теперь был день. Филипп сидел на кровати и листал комикс о приключениях шимпанзе Титуса.
– Поедешь к тете Агнешке, – услышал он мамин голос. – Отвезешь ей кое-какую одежду. Я ее уже не ношу, а тетя просила что-нибудь для работы в саду. Филипп! Сынок! Ты меня слышишь?
Мама звала с кухни, но ему казалось, что он на необитаемом острове, а мама дрейфует далеко, очень далеко – на плоту. А поскольку их разделяли сотни волн, однообразный шум моря и порывы сильного ветра, он не понимал ни слова.
Мама и плот становились все меньше, и меньше, и меньше…
Такое уже бывало. Много раз. Посреди ночи он открывал глаза и сразу понимал, что он на необитаемом острове. А вокруг – вместо пола и мебели – только вода. Огромная, черная и глубокая. Просто океан.
– Филипп! Собирайся.
Краем глаза он заметил в полушаге от своей кровати какую-то фигуру. Мама? На его необитаемом острове? Как это?
– А куда мне надо идти? – спросил он, подняв голову от комикса.
– Ты не слышал, да?
– Да. Нет.
– К тете Агнешке. Отвезешь ей эти вещи. – Мама бросила на кровать туго набитый пакет. – Только возвращайся к ужину. То есть не позднее восьми. Не позд-не-е. Слышишь?
– Слышу.
– Точно слышишь?
– Точно. В восемь.
– Ох, Филиппка, Филиппка… – Мама покачала головой.
Филипп вздохнул. Он не любил этой уменьшительной формы своего имени. А кроме того, ему не хотелось на два часа расставаться с Титусом и мягкой кроватью.
– А папа не может отвезти это на машине? – рискнул спросить он, хотя заранее знал ответ.
Мама быстро отвернулась и направилась к двери, бросив вполголоса, будто бы самой себе:
– Папа не может.
Ну да. Ведь папа вечно, просто вечно был на работе.
Филиппа, однако, каждый раз это удивляло, поэтому он всегда говорил:
– Но ведь уже шесть.
(Или семь, восемь, девять или десять, в зависимости от того, в котором часу папа был еще на работе.)
А мама никогда ни слова не отвечала на его удивление.
Филипп запрыгнул в «адидасы» (не фирменные, обычная подделка) и вывел из комнаты велосипед (ну та-а-ак себе, ничего особенного, горный, но без наворотов, впрочем четырехлетний и из гипермаркета). Повесил пакет на руль, крикнул: «Пока!» – и выскочил за дверь.
За дверь квартиры на одиннадцатом этаже одиннадцатиэтажного дома.
Дома, который находился в лишенном деревьев и лавочек микрорайоне Четыре Ветра.
