- Дядь Саш, подайте платье!
- Лизонька, ты такая красивая…
Лиза резко открыла глаза. В комнате было темно. Она попыталась
успокоиться, и вспомнить, кричала во сне, или нет. Если да, то на
крик прибежит её мама. И та не заставила себя ждать. Сначала
зажглась полоса света под дверью, а затем уже та приоткрылась.
- Лизонька, - прошелестела она.
«Сто раз уже говорила, не называй меня так!», - взбесилась Лиза,
но лишь про себя.
- Всё нормально, - буркнула маме, зная уже, что последует
дальше.
Мама постояла у двери.
- Ты таблеточку на ночь пила? – спросила она, как обычно.
Лиза закусила край одеяла, пытаясь не выдать себя.
- Конечно, мам, - бросила как можно спокойнее.
Мать помолчала.
- Точно? – насторожённо спросила чуть позже.
- Да, спи, - вяло ответила Лиза, изо всех сил делая вид, что
засыпает и не желает общаться. И выдохнула с облегчением, когда
дверь её спальни закрылась.
«Всё хорошо», - твердила она себе, оставшись одна. Только не
спать! Не спать. Рука нырнула под матрас, и нащупала прохладную
выпуклость. Пальцы какое-то время просто лежали на ней. Но вот
указательный давит на прутик булавки, и острый кончик её покидает
замо́к. Затаив дыхание, Лиза подносит его к запястью, и, проведя
один раз по коже, дрожит. Достаточно трёх, чтобы пульс пришёл в
норму…
Шумно выдохнув, она возвращает вещицу обратно. Накрывает ладонью
запястье, и какое-то время лежит так, чувствуя слёзы в глазах. А
потом отпускает… Тело её расслабляется, и разум опять погружается в
сон. Теперь ей видится нечто другое, намного приятнее. Тёплый
солнечный свет, мандарины и пальма, под которой её впервые
поцеловал в губы сын их соседей по отдыху…
Утро вторглось в её подсознание вместе с запахом яичницы. Мама
делала завтрак. Она собирала отца на работу. Лиза предпочитала
трапезничать после. Ибо смотреть, как отец поглощает изувеченный
труп яйцеклетки, пускай и куриной, было невмоготу. Папа любил свою
дочь, но жертвовать ради неё привычками не собирался. Приходилось
терпеть! Мама же шла «на разрыв», кормила обоих по-разному. Мужа –
мясом и рыбой, а дочь – грибами и кашами. Ужинать она предпочитала
в своей комнате, если отец поглощал отвратительно пахнущий стейк,
или фарш из убитой коровы. У папы был целый ряд оправданий, которые
мало что значили.
Во-первых, он - мужчина, а им почему-то положено есть мясо.
Истоки этого живодёрства шли «испокон веков», как говорил
всезнающий интернет. Но выяснять подробности Лиза не стала.
Во-вторых, работа у него была крайне тяжёлая и ответственная,
высокий пост на промышленном предприятии. И, мясо было нужно ему
для «работы мозгов». Эти слова принадлежали маме. Ну, и в третьих:
«Ерунда это всё!», - а так говорил сам отец. И все объяснения,
статьи, фотографии бедных коров, ничего не исправили. Её отец был
плотоядным! Это стоило признать, и смириться.
Мама тоже была хороша. Она потакала дочерним «капризам»,
пыталась свернуть на правильный путь. Но только лишь в плане
питания. Своё тело она подвергала воздействию химии ежеминутно. То
крем «из растительных масел», в котором чего только нет, но только
совсем не растительного происхождения. То помада! Хотя Лиза ей
множество раз высылала статьи, повествующие о том, из чего делают
эти помады. Из жира! Конечно, животного. Но это полбеды. Мамина
страсть к самолечению достигла критической точки. И в сумочке у неё
появилась таблетница. Такая вещь, куда люди складируют яд.
Когда психолог прописал Лизе таблетки, «исключительно
безопасные», это он так сказал, то мама с радостью приняла её в
свой «фармацевтический кружок». И теперь ежедневные дозы отравы
приносила ей, словно шанс на спасение. Лиза сначала пила, но её
организм отторгал эту гадость. Отказ от приёма таблеток мама
восприняла, как личную драму, долго страдала под дверью и ссылалась
на авторитетное мнение доктора. В итоге Лиза избрала третий
вариант, запасной! Она прятала гадость за щёку, а после –
выплёвывала в ладонь. Горечь послевкусия была выносима, а совесть
её оставалась чиста. Благо мама не заставляла открыть рот, как это
делают в психбольницах. Лиза сбрасывала пилюли в урну по дороге на
курсы.
