На «работу» он ходил со своими сумками. Вот и сегодня он запихал во внутренний карман куртки клетчатый баул – из тех, с которыми раньше ходили челноки. И сейчас баул стоял в центре комнаты, а он методично набивал его найденным добром.
Тяжелые вещи он никогда не брал. Никаких телевизоров и компьютеров. Ноутбук, планшетный компьютер, сотовый – совсем другое дело. Легко толкнуть кому угодно – хоть с рук на рынке, хоть через корешей, хоть по объявлениям. А вот мимо найденной в чулане прихожей шубу он запихал в сумку. Баул уже был почти полон.
В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием его больных, прокуренных и посаженных в колониях легких и шорохом. Он привык работать тихо. Один раз он обшмонал зал и кухню, пока хозяева мирно похрапывали в соседней комнате.
В серванте, в керамическом заварочном чайнике, он нашел деньги. Лохушка, хмыкнул он, запихивая деньги в карман. Для таких опытных воров, как он, этот тайник, над которым хозяйка наверняка долго ломала голову и потом наверняка гордилась – лишь один из пунктов, которые обязательно надо проверить. Еще до второй отсидки в тюрьме он отлично знал, где терпилы и фраера пытаются спрятать свое добро. И безошибочно находил.
В квартире жила баба. И жила одна. Он знал об этом не только потому, что за последние четверть часа успел обшарить половину квартиры. Он знал об этом, потому что перед делом привык проверяться. Когда работаешь без наводки и рассчитываешь только на себя, проверяться – дело святое.
Лифт как всегда не работал. Рита устало поднималась по лестнице, отсчитывая этажи. Почему эти гады всегда отключают лифт по вечерам? Ломается часто – так почините, вы за что деньги получаете? Мысленно ругаясь, она наконец добралась до своей площадки. Руки Риты были заняты пакетами с продуктами. Остановившись у двери в квартиру, она освободила правую руку, переложив пакет в левую. Мышцы руки заныли под тяжестью. Многовато она набрала… Торопливо выуживая ключи из сумки, Рита вставила ключ в замок.
Почему-то ключ вошел только наполовину.
Он напрягся, весь превратившись в слух. Показалось или нет? Звук повторился. Кто-то пытался открыть дверь квартиры. Конечно, из этого ничего не выходило – перед шмоном он нашел в прихожке запасной ключ, тот висели на крючке около вешалки, и вставил его в замок изнутри. Замок стандартный – а значит, пока ключ внутри квартиры вставлен в скважину полностью, открыть хату изнутри можно разве что ломом.
Но твою мать, почему эта сучка приперлась так рано! На часах всего пять вечера!
Рита с удивлением и раздражением пыталась открыть замок, понимая, что он не поддается. Словно внутри что-то мешает. Замок открывался всегда, работал исправно.
– Вот гадина, – ворчала Рита, вытаскивая ключ и снова вставляя его в замок. – Только этого мне не хватало!
В замок изнутри был вставлен ключ на кольце. Кольцо тихонько вздрагивало и позвякивало о металлическую поверхность ключа всякий раз, когда снаружи пытались провернуть второй ключ в замке.
Он подкрался к двери. В прихожей было темно, и чем ближе к двери, тем темнее. Он шагнул в темноту и осторожно припал к дверному глазку, лихорадочно соображая, что же делать. В круглой выпуклой сфере глазка он увидел бабу, с недовольным видом копошащуюся в замке.
– Да что же ты будешь делать, – услышал он ее раздраженный голос. – Открывайся уже!
Он гадал, что делать. Без паники, но с волнением. Дело было серьезно. Эта сучка не уйдет отсюда. Что она может сделать? Вызвать спасателей. Или, что хуже – начать стучать соседям. В любом случае, уставшая после работы баба явно не попрется через весь город, чтобы переночевать у какой-то родни. Она останется здесь. Хата на седьмом этаже. Ломиться в окно будет только последний лошара. Он лошарой не был.
