Игра теней, о город при свечах!
Меандр увиваний ображëнных
В телах зверей – гуляние в ночах,
Отдушина сердец непринуждëнных.
Скажи мне лжец, судьба к тебе нема?
Во врéтище во время карнавала,
Тряпьë и пепел, карты и вина.
Застой, метаморфоза, к чистоте
На смольном флаге искупление взывало,
Какая шутка привела меня к тебе?
Пророча смерть, забыл, как бдить начало?
– Моя вина ясна как мира лик.
Присядь и карты вновь тебе расскажут.
– Расскажут, как меня надул старик?
– Я вижу прошлое, того не заберëшь,
Лишь потому, что на меня ты был похож.
Пролог. Пеан бездне.
На пустыре стоял нагой человек, по колено погруженный в оплавленный песок. Вскинув голову вверх, он что есть сил кричал, дабы заглушить боль. Уходя всё глубже в бурлящее тягучее вещество, мужчина средних лет раз за разом проговаривал слова проклятия, застрявшие у него на устах. Кровь закипала, кожа горела. Наконец, решившись, Эйн подал торс вперëд, падая в раскаленную субстанцию и… в последний момент выставил руки, обрекая себя на еще большие страдания.
«Чем я заслужил подобное?! Каких богов прогневал? Неужели на этот раз всё закончится так глупо?», – вопросы путались в его голове, боль цунами захлестывала тело, и запекшаяся кровь непроглядной пеленой обволакивала выжженные глаза.
Еще долго бы крики расходились по испаленной земле, но мужчина почувствовал, как надламываются его хрупкие опоры и испустив полный неразумения и страха вопль устремился в объятия своей смерти.
****
Удар!
За круглым столом, усыпанным мириадами мерцающих и переливающихся точек находилось трое существ. Зал Плеяд казался неохватно обширным и в то же время ничтожно малым, как большой остров среди целого океана или луна в объятиях бескрайнего неба. Без стен и сводов, парящая черно-мраморная платформа идеальной формы, по периметру уставленная симметричным количеством белокаменных коринфских колонн. Удивительный контраст, придающий зале божественную изысканность.
– Найди его! Ищи снова!
Удар!
Худощавый, невысокий юноша стоял, опираясь на круглый стол, удары по которому сотрясали пространство вокруг. Он сел, запустил обе руки в растрепанные черные волосы и сжал кулаки до белизны костяшек, после чего уставился в мерцающий черный мрамор. Страдающий разум старца в теле юнца. Круги под глазами, бессодержательный взгляд. Болезненно белая кожа и впалые щеки. Как физическая, так и читаемая душевная усталость сопутствовали ложному восприятию, да и монохромное одеяние не скрашивало картину. Темный, как ночь, сюртук поверх помятой рубашки. Брюки и туфли. Латная перчатка на левой руке с когтистыми перстами, от каждого из которых за тянулась серебряная цепь. Не будь этой маленькой детали, и первый встречный мог поклясться – пред ним восседает молодой вампир аристократических кровей.
– Да, брат, – напротив, над своим троном воспарила девочка. Лет восьми. Она подняла вверх свои руки, словно тянулась сорвать одну из столь далеких звезд и надолго застыла в таком положении. Пышное белое платье тесьмяное голубоватой ленточкой немного полнило её хрупкую фигуру, а кончики неестественно длинных белоснежных волос подрагивали и извивались в воздухе.
Молчаливой оставалась лишь высокая женщина, всматривающаяся в одну из точек на звездной проекции. Её накидка парила рядом с монолитным троном, а неглубокое декольте украшали две подвески, постукивающие и переплетающиеся между собой при малейшем шевелении. Одна была подобна столу, как обсидиан черный, полый круг. Другая же представляла собой крест, белый, как опоры бескрайнего свода. Личность легонько массировала правое запястье, на котором левитировал аквамариновый обруч с темными штырьками по периметру и молчаливо наблюдала за душевными терзаниями бога справа от себя. Сделав легкое движение рукой, она исчезла, а невысокий худощавый мужчина бросил изнеможденный взгляд на опустевшее место и разорвал тишину.
