Ранним утром в четверг, в самом начале июля 1914 года, девушка с мокрыми темными волосами размашисто шагала по Оксфорд-стрит от озера Серпентайн в Гайд-парке к Мэрилебон. В одной руке она держала бежевую льняную панаму, а в другой – мокрый купальный костюм и шелковые чулки, завернутые в темно-синее полотенце.
Девушка явно спешила, но не срывалась на бег, так как было слишком жарко и многолюдно, к тому же она не привыкла открыто выказывать нетерпение. Тем не менее высокая стройная девушка шла быстро и так деловито, что прохожие расступались перед ней.
Было чуть больше полудня, когда она свернула на улицу с георгианскими домами, где находилась лондонская резиденция ее родителей. На другой стороне улицы почтальон, разносящий дневную почту, остановился на крыльце сверкающего белой штукатуркой особняка с симметричным фасадом и что-то разыскивал в своей сумке.
Если удача не изменила ей, она подошла как раз вовремя.
Она перешла улицу, пожелала почтальону доброго утра и проскочила мимо него под портик, а затем через широкую парадную дверь в душный полуденный полумрак холла.
Почта все еще лежала в проволочной корзине.
Девушка ухитрилась вытащить знакомый конверт за мгновение до того, как из глубины дома появился слуга, посланный отцом за свежей корреспонденцией. Спрятав свое письмо, она передала остальное слуге и начала подниматься по лестнице, но на половине пути ее окликнула из утренней гостиной мать, леди Шеффилд:
– Как искупалась, дорогая?
– Божественно! – ответила девушка, не сбиваясь с шага.
Закрыв за собой дверь в комнату, она бросила купальные принадлежности, швырнула панаму на туалетный столик, стянула платье через голову и упала на кровать.
Затем, лежа на спине, обеими руками поднесла конверт к глазам.
Достопочтенной Венеции Стэнли, Мэнсфилд-стрит, 18, Портленд-плейс, Западный Лондон.
Она подцепила пальцем клапан конверта, надорвала его и вытащила сложенный пополам лист плотной почтовой бумаги, датированный сегодняшним днем.
2 июля 2014 года
Сегодня у меня настроение намного лучше – в основном из-за тебя. Надеюсь, вчера я не сильно тебя расстроил. Ты очень добра и отзывчива и помогла мне, как всегда. Я от всего сердца благодарен тебе. Полагаю, сейчас ты плещешься где-нибудь в воде в компании леди Скотт[1]. Мне же сегодня предстоит довольно скучный день, включая встречу с королем в 16:30. Оттолайн[2]пригласила меня вечером на обед, так что, может быть, мне удастся повидаться с тобой… Благослови тебя Господь, моя милая!
Письмо не было подписано. В последнее время он из предосторожности не упоминал ни свое, ни ее имя.
Она перечитала письмо еще раз. Он будет ждать от нее незамедлительного ответа и встревожится, если не получит, даже если с ней не произошло ничего примечательного с момента их вчерашней встречи. Она отнесла письмо на туалетный столик, села, без особого интереса рассмотрела себя в зеркале и взяла лист бумаги. Открутила колпачок перьевой ручки, задумалась на мгновение, а потом быстро-быстро принялась писать:
Я только что вернулась после чудотворного купания в Серпентайне вместе с Кэтлин. Она посрамила мой жалкий брасс своим мощным кролем. Поразительно, но нам удалось за целый час ни разу не вспомнить о ее бывшем супруге и даже о Южном полюсе. Разве это не настоящий рекорд? Вода была восхитительно прохладной, даже несмотря на толпу. Какое жаркое лето – почти как три года назад! Я так счастлива, что ты повеселел. Ты найдешь выход из этого ирландского клубка, как всегда находил. Милый, я не смогу прийти сегодня на обед к Оттолайн, потому что уже пообещала Эдварду и Казаку, что отправлюсь с ними в ночное плавание по реке от Вестминстера до Кью. Ты знаешь, что я бы предпочла быть вместе с тобой. Но мы увидимся завтра. Со всей любовью.
