Варвара Фоменко (Ледышка)
Это был июнь 2024. Жаркий,
неприятный, отталкивающий месяц, как мне казалось. За столько лет я
так и не полюбила это время года. Тем более, в Новороссийске, где
теперь жила. И большую часть своего времени я проводила дома за
бокалом сухого красного и очередной своей книгой, пока супруг был в
бесконечных рабочих разъездах. Мне нравилось это, никто не напрягал
меня. Не нервировал и не раздражал длительным присутствием. И самое
главное – я занималась любимым делом. Играла в оркестре
виолончелистов и выступала сольно. Моё имя было на слуху. Мы очень
часто ездили куда-то с концертами. Камерный оркестр филармонии
«Девора». Так нас называли.
За счёт такого образа жизни мне
удавалось быть собой. Даже будучи в браке. Ведь я была крайне
замкнутой и холодной.
Нашему с Димой сыну Игорю на тот
момент было уже семь лет. Ребёнок, что родился вопреки здравому
смыслу. Потому как ни один из нас не был готов к таким переменам.
Но я быстро адаптировалась к любой «проблеме». И на момент того,
как я узнала, что беременна от Димы, шёл уже четвёртый месяц моей
беременности. Месячные вопреки всем законам анатомии шли до пятого,
и это послужило подставой в варианте моей истории, а, точнее, права
выбора. Аборт было делать поздно и опасно. Но отдавать ребёнка в
детский дом я не хотела. А со временем и вовсе полюбила своё дитя.
К семи годам Игоря между нами сохранялись дружеские отношения. Я
слушала своего ребёнка и одобряла его лидерские качества. Во многом
шла на поводу у сына, разрешала то, что запрещал отец. И очень
много времени мой ребёнок проводил в дорогущих особняках моих
родителей Фоменко или Олейник, к клану которых относился мой
супруг.
Богачи и аристократы, мы быстро
спелись и оба понимали, что наш брак не несёт любви, а лишь статус,
который оба пытались сохранить. Любые чувства я оставила в прошлом,
ведь прекрасно помнила к чему таковые приводили. Одна моя первая
оплошность в подобных привела к краху моего личностного «я». А это
было недопустимо. Отныне всё это было под запретом – влюблённость,
любовь.
Холодный расчёт – вот, что было важно. Даже любовь к сыну пугала
меня, потому что это значило лишь одно – кто-то может
воспользоваться этим уязвимым местом. Ранить, обидеть, отнять. Имя
первой любви в захоронениях моей памяти было строго под запретом. Я
никогда не интересовалась его жизнью. Не вспоминала и не знала, чем
закончилась его история…
Варвара Фоменко (Ледышка)
– Слушай, я понимаю, что ты не
можешь, но это такой шанс, что тебя, блин, останавливает?! – ноет в
трубку мой коллега и по совместительству лучший друг Ромка.
– Я занята, уже сказала. О таких
концертах сообщают заранее, – категорично говорю, отмечая кое-что в
своём блокноте.
– Да? И чем? Снова бухаешь и
смотришь «Линкольн для адвоката»? – растягивает он губы в
недовольстве. – Я знаю, что Игорь у Олейников, а Димон в Москве!
Хватит тупить!
– Нет, у меня встреча с подругой, –
аргументирую я, пытаясь увильнуть от разговора и спрыгнуть.
– У тебя нет подруг, я –
единственный твой друг, и то ты меня таковым не считаешь.
Прекращай! Нам нужно выступить там, это огромный шанс. Они
спонсоры, Варя! – уговаривает он меня, чем неимоверно бесит. Просто
до трясучки раздражает. – Варваааара Николавна!
– Я говорила, что ненавижу тебя? –
спрашиваю, таким образом соглашаясь.
– Да, постоянно. Заеду в семь.
Оденься посексуальнее, – хохочет он, сбросив трубку.
– Придурок! – выкрикиваю я на
прощание, уже слушая гудки и уставившись на себя в зеркало.
До семи ещё три часа, и я всё же
заставляю себя выглядеть подобающе.
