Следователь Гена Кобылкин сразу же назначил виновного, едва вошёл в холодное помещение.
– Ну всё же понятно! – объявил он с порога, посветив фонариком на лицо покойной. – Кащеев, маньяк чертов, встал на лыжи для того, чтобы разобраться с гражданкой, которая накатала на него заяву. Придушил точно таким же образом, как и остальных, и даже надпись идентичная на стене.
– Когда бы успел? – недоверчиво спросил я. – Утром я видел её живой, Кащеев сбежал к обеду, а к вечеру мы с Сергеичем его уже нашли, причём в центре города, и привели в изолятор. Отсюда до центра – минимум час пешком, а по такой погоде – все два.
– Ну, машина, может, была, – следак махнул рукой. – Подвёз его кто-нибудь, мы же отрабатываем версию с соучастником. В конце концов, попутку поймал.
– Не бьётся что-то, – не соглашался я. – Надо со временем смерти точно определиться.
– Яха, ну чего там? – спросил Якут, посветив на судмеда. – Чем обрадуешь?
– Вот это другой разговор, – пробурчал Ручка сам себе, разглядывая стену.
Я обернулся на медика и поморщился. Он в машине тайком прибухнул или что? Его шатает, и язык заплетается. А смотрел он теперь не на труп проститутки, куда стоило бы, а на надписи. Кто-то написал латинские слова с названиями органов, то ли от от балды, то ли смеха ради, то ли с каким-то умыслом. А кто это сделал? Явно убийца.
– Вот это другой разговор, – повторил Ручка, показывая пальцем на надписи. – Всё написано правильно, ни единой ошибки.
– Время смерти сможешь определить? – я показал на тело.
– Где-то я её видел, – пробурчал судмед, опускаясь на колени рядом с убитой женщиной. – Но где – убей не помню. Так… язык высунут, в глазах… – он начал что-то бормотать совсем неразборчиво. – Ну, короче, судя по лопнувшим капиллярам… короче, смерть наступила от удушья.
– А когда? – терпеливо спросил я. – Хотя бы на глаз примерное время?
Он попробовал взять женщину за руку, но не смог, она окоченела и не двигалась.
– Холодно сильно, промёрзла, бесполезно что-то гадать. Проверять надо, анализы делать, завтра к обеду скажу.
– Да это явно как раз в промежуток между побегом и его поимкой, – никак не мог угомониться следак. – Колоть его надо! Сразу колоть, пока не успокоился.
– Да ты и так его запугал, – сказал я. – Он тебе даже труп выдумал, которого нет, лишь бы свинтить подальше. Толку-то от его фантазий?
Кобылкин махнул папкой с бумагами и отошёл писать протокол. Я посветил фонариком на пол, чтобы поискать улики, и чуть прищурился, когда криминалист Кирилл сделал пару снимков общим планом со вспышкой. На языке криминалистической фотографии это называлось обзорной съёмкой.
После вышел на улицу. Снаружи стояла только шестёрка Кобылкина, на которой мы приехали всей толпой, едва туда втиснувшись. Следы колёс на снегу видны хорошо, Гена сделал небольшой крюк, когда заезжал, чтобы не испортить чужие следы, на случай, если найдём.
Есть и другие следы, их почти скрыло снегом, но они всё равно достаточно глубокие и широкие. Должно быть, это фура того дальнобойщика, который и нашёл тело. С ним надо поговорить, он обещал дежурному, что придёт к нам завтра и даст показания. С места он уехал, потому что телефона в радиусе нескольких километров здесь нет, искал, откуда позвонить.
Значит, ему пришлось ехать в город, чтобы связаться с милицией. А вот зачем он вообще свернул к неработающей заправке? Не знал, что она закрыта уже лет пять? Или по другой причине? Надо обязательно спросить.
Мы вызвали уазик с труповозкой, увезли погибшую в морг. Проверил, что там творится у судмедов, но вызванный на работу Ванька возился с бумажками, а Ручка куда-то пропал. Похоже, ушёл в загул, едва вернувшись с наркологии. Таким темпом он скоро вернётся туда, и в этот раз пробудет там ещё дольше.
