Под прозрачным куполом, над которым в небе клубились темные тучи, атмосфера царила еще более напряженная, чем снаружи. В просторном, сегодня слегка сумрачном из-за непогоды зале решалось дальнейшее прохождение службы, а возможно – и судьба десяти лучших выпускников Военной-космической академии Земли.
В центре зала замер навытяжку короткий строй курсантов. Я стояла замыкающей. Единственная девушка среди бравых плечистых парней. Невысокий, тщедушный, в сравнении парнями, и, уверена, на взгляд некоторых членов комиссии, если не лишний, то странный и случайный элемент в этом тестостероновом отлаженном механизме.
Сами члены распределительной комиссии сидели за столом у стены напротив нас. У меня невольно возникла ассоциация: словно я на гладиаторским ринге с непредсказуемыми судьями, готовыми отправить проигравших на смерть и в забвение.
Строй курсантов ожидал решения высоких чинов едва дыша, а наши преподаватели и члены, присланные из высоких военных инстанций, сидели расслабленные, кое-кто даже одобрительно улыбался, разглядывая наш ряд. Глава комиссии – представитель Миротворческого корпуса, полковник Рем Рокотов – стоял у небольшой кафедры в торце стола, перед ним светился готовый к работе кибер. Его голубоватый свет подсвечивал поджарую фигуру полковника в отлично сидевшем черном парадном мундире Военно-космических сил с золотыми нашивками на груди.
Наконец мучительное ожидание прервал властный, мужественный, хорошо поставленный голос Рокотова:
– Приветствую вас, курсанты Военно-космической академии Земли!
– Здравия желаем! – синхронно гаркнули мы, вскидывая руки к форменным пилоткам.
Едва заметно улыбнувшись, полковник продолжил:
– Как вы знаете, сегодня несколько сотен курсантов-выпускников получат важнейшее в своей жизни назначение, которое повлияет и на будущее место службы. Уже завтра все вы отправитесь к месту назначения, чтобы доказать – вложенные в вас в академии знания, труд и средства не потрачены впустую! Я рад сообщить, что вы находитесь здесь, поскольку заслужили это право и честь упорным трудом, умом и доблестью. Вошли в десятку лучших выпускников всех направлений. И потому получили право выбрать самим, где бы хотели проходить завершающую аттестационную стажировку.
Внутри у меня скручивалась пружина дичайшего напряжения и даже горчило во рту от подступившей желчи. В отличие от сокурсников, у которых определялась карьера, у меня на кону стояла жизнь.
Завершив торжественное вступление, полковник перешел к распределению:
– Курсант Дубник, для прохождения аттестационной преддипломной стажировки вам надлежит незамедлительно прибыть в систему Орион, на научную станцию «Квадро».
Возглавлявший наш строй широкоплечий и высокий молодой мужчина, сделав шаг вперед, вскинул руку к пилотке. И с нескрываемой радостью выкрикнул:
– Есть!
В течение первых двух лет все курсанты академии проходят общеобразовательную программу, с третьего курса учатся по отдельным направлениям. А вот с пятого – узкая специализация. Поэтому со своими однокурсниками из строя «лучшие из лучших» я знакома лично и училась вместе минимум два курса, а с некоторыми и шестой проходила.
Зычный голос Рокотова вновь звучал под куполом зала, будто выталкивал из строя очередного отличника, называя выбранное им место. Наконец дело дошло до меня:
– Курсант Лель, для прохождения завершающей аттестационной преддипломной стажировки вам надлежит прибыть в центральный док Лунной орбитальной станции на флагманский лайнер компании «Фортуна».
Я не сразу откликнулась – Рокотов на пару секунд буквально оглушил. Сперва даже подумала, что ослышалась, что предательский подсознательный страх сыграл злую шутку. Но все молчали и с ожиданием смотрели на меня, рассчитывая на радостное «Есть!». Сглотнув, усилием воли протолкнув слюну в пересохшее горло, чтобы не скрипеть, я сделала шаг вперед и хрипло выдавила:
