- Привет, Илья! – схватив
телефон, радостно выдохнула в трубку.
- Привет! – легкая пауза и
отсутствие в голосе обычной мягкости меня совсем не насторожило. В
душе плескалась радость от звонка любимого. - Марин, послушай, ты
хорошая девчонка, даже классная. А я не такой. И никогда не буду
тебе соответствовать. Мы расстаемся. Извини.
Ничего себе, а у меня парень-то
шутник. Хотя даже для 1 апреля такое нелепое предположение о нашем
расставании меня напрягло. Сильно. Да еще и по телефону. Да ну нет!
Бред! Орлов так никогда бы не сделал! Сам говорил, что у нас всё
хорошо!
- Почему? – единственное, что
возникло в голове.
Не хотелось поддерживать его не
совсем добрый розыгрыш, но пыталась, как могла. Улыбка еще
сохранялась на лице. И я ждала, что вот-вот он рассмеется, скажет,
что шутка, действительно, глупая, такому не бывать, и поздравит с
праздником.
- Я не могу тебе объяснить. –
небольшая пауза. - Думаю, другой парень, с которым ты будешь
встречаться после, тебе сможет ответить, но не я…
Как не прислушивалась, не
замечала в голосе сострадания. Илья был серьезен. И только тогда я
начала осознавать, что он уже всё решил. И за себя, и за меня. Это
не шутка. Это разговор-приговор, в котором один участник, заметно
напрягаясь, пытался побыстрее завершить неприятную тему, чтобы
окончательно и бесповоротно поставить точку. Обычную такую точку.
Жирную. Для меня. Второго участника разговора.
Разговора-приговора.
- Какое-то странное объяснение,
не находишь? – попыталась его расшевелить.
- Другого у меня нет. – опять
тишина.
- Хорошо. – согласилась с ним,
впрочем, как всегда.
Ощутила, как загорелись щеки. У
меня всегда так происходило, когда я теряла опору, уверенность и
начинала нервничать. Попыталась прокрутить в голове какие-то
вопросы, постараться не дать ему положить трубку сразу, как-то
растянуть мгновения, придумать что-то еще. Понимала уже ясно, что,
отключив через секунду вызов, мой любимый разорвет не только
телефонную связь, но и нашу. Ту, которая, как я считала, будет
длиться всегда.
Однако, в голове звенела
пустота. Единственный вопрос, что при отрицательном ответе оставлял
хоть какой-то шанс на «нас»:
- Ты заберешь свои
вещи?
- Да. Завтра вечеров зайду после
работы.
Шансов не оставалось. Совсем.
Никаких.
Упёрлась взглядом в
противоположную стену, не замечая её. Все еще до конца не веря, что
этот телефонный звонок реален. Только вкус крови от прокушенной
нижней губы заставил вернуться к разговору. Чётко понимала только
одно. Мне до трясучки не хотелось показывать свою боль, которая уже
давила на сердце.
Нельзя. Я сильная, и никто
никогда не увидит, что так легко меня можно растоптать, а Он и
подавно.
Да, решение принял Орлов. И я
согласись. Опять же, как всегда. Потому что знала его слишком
хорошо. Если Илья что-то решал, никогда не отступался.
А значит... Собралась, вдохнула
поглубже и постаралась вытянуть разговор до конца. Без соплей и
истерик.
- Хорошо. Я всё соберу…
- Спасибо.
Короткие гудки сообщили, что
абонент прервал разговор, посчитав его завершенным. А я продолжала
смотреть прямо перед собой остановившимся взглядом, ощущая, как за
первой слезой уже спешили другие. Бежали и бежали. А я позволяла.
Теперь было можно. Потому что никто не видел. Потому что я была
одна. Теперь я могла побыть слабой.
Слабой. Никому не нужной. И
совершенно раздавленной.
«С первым апреля тебя, Маришка!
Классная шутка от любимого. Всё еще мною любимого, который решил
стать не моим», - пронеслась в голове звонкая мысль и оборвалась
немного истерическим смешком.
Треньканье первого будильника
прервало сладкий сон, и я, отключив его, опять с удовольствием
закрыла глаза, дожидаясь звонка второго. Этот промежуток в пять
минут был мне жизненно необходим, чтобы лишние секундочки
понежиться и подремать. Ритуал, который я изо дня в день, из года в
год повторяла.
