Она шла по улице с какой-то стрёмной сумкой, из которой
выглядывал батон хлеба. Грустная, глаза опущены. О чём-то
сосредоточенно думала, даже стало интересно, о чём именно.
Нет, я не только сейчас осознал, как сильно скучал по ней. У
меня было две недели на то, чтобы понять, что не смогу жить без
своей кошки, и ещё две, чтобы принять тот факт, что я люблю её.
Конечно, это не та любовь, о которой кричат в маминых любимых
сериалах. Да и нет её, такой, какую хотят вдолбить в головы
затраханных бытом домохозяек, чтобы те молча тянули свою лямку
дальше, мечтая о благородном принце, который однажды заявится к ней
и, набив морду опухшему от пива мужу, заберёт на острова.
Чушь, разумеется. Но бабы верят.
У меня же любовь другая. Больная, болезненная. От неё одни
проблемы у обоих. Но она есть. Моя эгоистичная, ебанутая любовь.
Хотя для Стеши, скорее, наказание.
Медленно тронулся за Стешей, подавляя в себе бешеное желание
схватить её и запихать в тачку. А потом увезти нахрен из этого
Мухосранска. Пардон… Чекалина.
Не мог не отметить, что Стеша сильно похудела. Блять, гордыня её
сраная! Я ведь оставил деньги. Неужели голодает дура?
У порога старого домишки Стешу встречала тётка. Вырвала из рук
девчонки сумку и толкнула ту в спину. У меня аж руль заскрипел —
так в него вцепился.
Какого хера эта старая кляча мою кошку пихает?! Что это за
тётка, блять, такая?
— Ах, ты ж сука, блядь!
*****
Месяц! Прошёл уже месяц, а я всё никак не могу оклематься. И,
наверное, уже не оклемаюсь никогда. Тем более, я теперь не одна. У
меня будет ребёнок, который изо дня в день будет мне напоминать о
самом страшном, гадком и в то же время самом прекрасном периоде
моей жизни. Хоть и коротком, но эмоциональном. Живом… Страстном.
Господи, как же плохо мне теперь.
Если бы можно было вернуть время назад, я бы сделала всё, чтобы
остаться с ним. Я бы стала безмолвной овцой, которую так хотел
Север. Я бы была бешеной кошкой, которая так его заводила.
Я бы даже угадывала его настроение и вела себя так, как хочет он в
определенный момент.
Кто бы мог подумать, что я переживу изнасилование, избиение,
постою на краю пропасти в преисподнюю… А в итоге сломаюсь от того,
что меня бросят. Какая ирония. Я полюбила бандита.
Тётка права — я бесхребетная бандитская подстилка, которая, ко
всему прочему, ещё и залететь умудрилась.
Она так и не простила меня, решив для себя, что я просто
повелась на деньги Северова. Что-то доказывать или объяснять я не
хотела. Зачем? Ведь ей проще думать, что это я во всём виновата. К
чему рушить её идеальный внутренний мир? Она всё равно не поверит в
то, что всё произошедшее со мной — лишь следствие той нищеты, в
которой мы живём и моей неудачной попытки заработать ей же на
лекарство.
Впрочем, она тоже не виновата, что я выросла такой доверчивой
идиоткой. Ведь она взращивала во мне совершенно другие
качества.
Изначально я планировала скрывать беременность. Но гинеколог
(кстати, единственный на весь город) оказался знакомым тётки и
вскоре она узнала.
Уже целую неделю я изо всех сил отстаиваю право на жизнь моего
малыша. Знаю, что родить его — значит, перечеркнуть своё будущее,
но… Какое это будущее? Как я жить буду, зная, что убила
собственного ребёнка?! Хотя, признаться, первой мыслью было именно
это. Я даже записалась на аборт, но на следующий день поняла, что
не смогу.
Теперь же тётка буквально истязает меня. Она требует убить моего
ребёнка, за что я начинаю её ненавидеть.
Да, она вырастила меня, дала кое-какое образование, воспитание.
Но её маниакальное желание лишить жизни неродившегося человечка
меня доводит до сумасшествия и я ловлю себя на мысли, что хочу её
ударить.
Единственной отрадой для меня стал Самсон.
