Козел опаздывал уже на целых пятнадцать минут, когда я получила
от него эсэмэску. Ничего нового: в пробке. Поперся в центр города
на машине, кредит по которой погасил с моей карты. После того, как
мы с ним расстались. Официально. Уже неделю как.
Я отбивала ложкой такт по краю пластикового стола кофейни,
отчего мысли получались рваными. Зато твердыми, как алмаз. Лучше бы
я приставила его к глазу, чтобы разглядеть у гладковыбритого Толика
козлиную бородку. Пять лет назад. Если к ним приплюсовать нынешние
полчаса и два месяца конфетно-цветочного периода, то вот сколько
времени я выкинула из своей жизни. А количество вынутых из моего
кармана денег вообще не хотелось подсчитывать, чтобы не считать
себя законченной дурой.
После двух месяцев скандала я получила от Козла заверение в том,
что он не вор, это я просто по доброте душевной дала ему
беспроцентный кредит. Почти год он делал выплаты нечасто и негусто,
но я ничего не могла с этим поделать. Хоть так, чем просто помахать
деньжатам платочком и утереть им слезки. А вот по нынешней осени
мне предложили считать лишь цыплят, но не потом и кровью
заработанные тугрики. Кризис. Ты же понимаешь…
Ага, если только кризис жанра! Оставшиеся восемьдесят тысяч я не
собиралась ему прощать. Особенно сейчас, когда потратила почти все
сбережения. Вот у меня точно кризис. Интерьерные куклы по
правильной цене никому не нужны. Хотя, какая цена правильная… Сто
баксов, двести? За миллионы часов работы. Про тысячи, как платят
людям на Западе, я могла лишь мечтать.
Через обещанные пятнадцать минут Козел не пришел. Выходило
динамо чистой воды.
Можно даже не гадать на кофейной гуще. Кофе допит. Чужие
обнимашки подсмотрены. Пришло время смело распрощаться с деньгами,
которые я потребовала принести наличкой в полном объеме. Я
собиралась тут же купить евро. Что ж… Хотя бы не придется покупать
Козлу кофе!
Вдруг пришла эсэмэска. «Припарковался за Катькиным садиком.
Иду.» Я даже перечитала ее трижды, чтобы удостовериться, что это не
глюк. Идет. С деньгами.
Однако тут я ошиблась. Когда Толик протянул под столом конверт, мне
сразу не понравилась его толщина. Недоставало шестидесяти тысяч.
Двадцать тысяч он положил тысячными купюрами. Козел!
— Послушай, Верка. Я же сказал, что с деньгами полная жопа.
Наскреб, что мог.
Глаза такие честные, аж тошнит. Год его не видела. Бороденку
отрастил. Козлиную.
— Ну ты же уезжаешь все равно. Вернешься, если, конечно,
вернешься из своей Чехии, — Толик совсем гаденько усмехнулся.
— Все отдам. Ты же меня знаешь…
О, да… Слишком хорошо! А вот ты откуда знаешь про мой отъезд?
Откуда?
— Чего так смотришь? Ленка еще сказала, что у тебя и с
личным порядок. Я и не сомневался, что тебя не по группе Вконтакте
нашли.
Ленка — моя подруга. С этой минуты — бывшая.
— А вообще поздравляю. Работа, как ты мечтала. Помню, как
ты локти грызла, что тебя не пригласили на Невский Пятачок…
Что ты помнишь, Козел! Я просто сказала после посещения музея,
что жизнь бы отдала, чтобы участвовать в создании подобного! Фигуры
как живые, декорации, точно зимой на берегу Невы стоишь, немецкий
блиндаж, хоть сейчас фильм снимай! Да павильоны «Гарри Поттера»
отдыхают по местной кропотливости работы. Наши мастера рулят! И я
тоже ничего, с руками родилась… Из нужного места.
— Твои ж куклы тоже почти что живые…
Зубы заговаривает, Козел! Куклы мои вдруг ему нравиться начали.
— Там будет музей вампиров, — отчеканила я. — Мои
куклы должны выглядеть мертвыми.
Я теперь вхожу в число художников, занимающихся оформлением
интерактивного пространства в каком-то старинном чешском поместье.
Точно не знаю где. Меня встретят в аэропорту Праги. Завтра. А у
меня еще не до конца собраны вещи. Хорошо упакованы только куклы.
Те, что я сделала для инсценировки, которой в музее хотят встречать
гостей.
