— Ну все, девчонки, четверть века отпахали! Ура!
Опять двадцать пять! Так и просилось в тост. Анюта посмотрела на
меня с какой-то злобой, даже для вида неприкрытой улыбкой.
— Особенно ты у нас пашешь, Терентьева!
Я опешила и сразу не нашлась, что сказать. Так и замерла с
бокалом у груди.
— Ну вот… Началось… — выдала Лера и поставила свой бокал на
стол, не пригубив. — Зачем ты так…
Три девицы под окном пили поздно вечерком за здоровье самих
себя. Последней, кому исполнилось наконец двадцать пять, была наша
Анюта. Хруслова!
У нас дни рождения идут подряд. Увы, летом! Вот по традиции и
собираемся в августе. Из года в год после окончания школы отмечаем
совместными посиделками в ресторане, но нынче Анюта предложила
встретиться у неё дома в связи с затруднительным материальным
положением. Гордая, не разрешила нам за неё заплатить.
Подарки мы друг другу никогда не покупали, закатывали на все
деньги пир горой. А сейчас, после очередного неповышения зарплаты,
Анюта отвалила чуть ли не сорок штук на курсы маникюра и теперь
копила на мастер-классы по педикюру. Да флаг тебе в руки! Только не
напивайся с горя: мол, жизнь дерьмо без всяких там перспектив.
Три девицы под окном. Кухонным. Пили совсем не чай. Дешевое, но
сладкое абхазское вино. Кабы я была царица…
До этой степени опьянения мы ещё не дошли. Да и никакого царя
позадь забора не стояло, чтобы избрать одну из нас в законные
супружницы. За стенкой тихо сидели Анютины родители. Как в старые
школьные времена. Стол на троих. Никаких парней. Правда, раньше нам
накрывали в большой комнате. Но сейчас девицы выросли и накрыли
сами себе в маленькой кухне.
— А что, неправда? — сверкала темными глазищами Анюта. — Знаешь,
я б тоже не отказалась от квартиры в центре, крутой тачки и…
— Чего и? — сказала уже я.
Но Анюта на этом заткнулась и уткнулась в бокал не глазами, а
губами, решив выпить одна и до дна.
— У нас исходные данные были у всех одинаковые, — выдала я
ровно, не поднимая свой бокал ко рту. — Французская школа.
— Только не у всех мажорчик в анамнезе, — подняла она на меня
злые, уже пьяные глаза.
Бутылку раздавили на троих… Скорее даже на двоих, я не пью в
гостях.
— А Лигоцкий каким местом помог мне на нынешнюю работу
устроиться?
Анюта отвернулась. Сказать нечего. Понятно, что это
экспресс-курсы и привыкание к обслуживанию клиентов потребовали
сейчас спустить негатив. На кого? Не на бедную ж Лерку! У меня
неисходные данные покруче… Так и ответка прилетит ого-го! Не
трогай, как говорится… Сейчас тут будет вонять совсем не пригорелым
пирогом!
— Слушайте, давайте не будем… — подала робкий голос Лера.
Не будем что? Ещё бы понять, что это вообще было. И чего ожидать
от продолжения вечера. Снова будем обсуждать, как подцепить
миллионера Давыдова?
— Пить больше точно не нужно… — кивнула я на вторую, пока ещё
закрытую, бутылку.
— Думаешь, я пьяная, да? — взвизгнула Анюта. — Думаешь
по-трезвому правду сказать тебе не могу?
— Какую правду? — говорила я громко, но пока все же ровно.
— Лида, ты-то хоть не начинай! — схватила меня за руку
Лерка.
В ее глазах светилась печаль и обида. Мы тут действительно на
равных — день рождения у всех троих испорчен. Без всякого на то
повода!
— Она первая начала… — не унималась Анюта. — К мужикам в номер
влезла! Шалава малолетняя!
Что ж, обиженная баба всегда повод найдет. Поругаться. С
подругой, которая единственная из всей нашей троицы пытается при
любых обстоятельствах улыбаться. У меня все хорошо. У меня все
хорошо. Просто нужно тренировать губы и язык, растягивая утром
перед зеркалом рот в улыбку и посылая во Вселенную словесный
позитив.
Да у меня действительно все хорошо, но какое она имеет моральное
право завидовать? Я всего добилась сама — и мажорчика, и бывшего
русского дворянина.
