Птицы завораживают людей. Они трогают за душу и бередят воображение, в равной степени вдохновляя творцов и исследователей. Птицы окружают нас повсюду. Мы видим их в бетонных джунглях больших городов и в первозданной сельве, в собственном саду и на курорте у моря. А если и не видим, то слышим. Каждому знаком голос кукушки (хотя мало кому удается ее разглядеть). Ее пение доносится до нас и из детских песенок, и из знаменитой Шестой симфонии Людвига ван Бетховена. Летом 1807 года композитор искал вдохновения на берегу речушки Шрейбербах в окрестностях Вены:
Здесь я написал сцену у ручья, и вместе со мной ее творили овсянки, перепела, соловьи и кукушки у меня над головой.
Ничуть не меньше, чем птичьи трели, нас вдохновляет яркое оперение. Ближайшие родственники человека, млекопитающие, в этом смысле обычно довольно невыразительны. Это связано с тем, что окрас в мире животных прежде всего служит для коммуникации, а способность различать цвета почти у всех млекопитающих весьма ограниченна. Какой смысл быть пестрым, если твой оппонент этого не видит? Так что при общении млекопитающие делают ставку больше на нюх, а не на глаза. Исключение составляют многие приматы, в том числе и человек – по счастью, мы видим мир разноцветным, иначе наша жизнь стала бы гораздо беднее. Но, должно быть, птицы глядят на нас с таким же сочувствием, с каким мы – на большинство других млекопитающих. Помимо воспринимаемого нами спектра, птицы также видят незримое для нас ультрафиолетовое излучение. Поэтому и сами они пестрые: цвета используются, когда есть кому их различать. Цветная реклама действует гораздо сильнее. Вот почему многие самцы у птиц разодеты в пух и прах, а некоторые еще и устраивают чрезвычайно эффектные выступления в брачную пору.
Птицы, как и люди, «визуалы», а следовательно, по большей части активны днем – это еще одна причина, почему наши пути так часто пересекаются. То, что мы с вами больше не просыпаемся и не ложимся одновременно с курами – результат технического прогресса, который позволил нам пользоваться зрением и по ночам. Но в случае перебоев с электроэнергией тут же становится очевидно, насколько плохо мы приспособлены к жизни в темноте и что ночью нам вообще-то полагается спать.
Если бы у меня было три желания, первым делом я бы загадал способность видеть как птица. А потом – летать как птица.
Мечта о полете, вечная тоска по небу. Аисты и грифы, способные часами парить без единого взмаха крыльев, сапсаны, которые в пикирующем полете дадут фору любому пилоту «Формулы-1», горные гуси, взирающие сверху на самые высокие вершины Гималаев, летающие беззвучно совы – даже если не говорить об этих исключительных талантах, «самый обычный» птичий полет все равно вызывает изумление и восхищение. Подражать ему бессмысленно, хотя с древнейших времен люди то и дело пытаются это делать. В мифологии это были Дедал и Икар, которые пытались сбежать из плена на Крите при помощи крыльев из птичьих перьев. Научная попытка подражания полету была описана Леонардо да Винчи в «Кодексе о полете птиц» (Codice sul volo degli uccelli) 1505 года. Ассистент Леонардо в ходе испытаний переломал себе кости и при этом еще легко отделался, в отличие от многих пионеров воздухоплавания, которые погибли, пытаясь подражать птицам. С тех пор люди научились достаточно безопасно планировать по воздуху при помощи различных приспособлений, например параплана, но по-настоящему летать, как птица, человек не сможет никогда.
