Начинаю эту книгу во второй раз: когда я в первый раз закончил первую главу, в конце её упомянул о мистических случаях в моей жизни. Сохранив файл, как и положено, отложил работу до завтра. Утром файл не открылся никаким способом, ни сверху, ни снизу, ни сбоку, ни сзади. Одним словом – мистика… Попробую по новой.
Кто-то сказал однажды, что жизнь – это черта между датами. При значительном увеличении черта, проведенная карандашом, состоит из пунктирных черточек, это будет пунктирная линия. Наша жизнь при всей её неотвратимости непрерывного течения – тоже пунктирна. Потому, что имеют значение только те эпизоды нашей жизни, когда мы в полном сознании. Когда спим, мы живем, но реальных событий не происходит. Бывают и другие ситуации, когда мы «выпадаем» из течения сознательной жизни: травмы, тяжелые болезни, банальный перепой. И вообще, жизнь, по прошествии времени, представляется эпизодами, имеющими для конкретного человека значение. Таким образом, пунктирная жизнь есть у каждого человека, ибо воспринимается она эпизодами из жизни: у одних – грандиозными, имеющими чуть ли не вселенское значение, у других – малыми эпизодами личного существования. Даже дневники, ведущиеся по «свежим» следам, безусловно, эпизодичны, содержат значительные пропуски нашей истинной жизни.
Нельзя забывать и том, что человек – это сплошная физиология, мыслительная деятельность занимает лишь часть нашей общей физиологии, отличая нас (как мы сами считаем) от животных. Бо́льшая же часть нашей физиологии равна животной. Я это к тому, что, как говаривали древние: «In sano corporis, sano spiritum». Можно перефразировать это выражение, сказав, что каково тело – таково и сознание обладателя этого тела. А посему, чтобы познать самого себя, надо начинать с осознания собственной физиологичности и собственной физиологии, а потом уже переходить к анализу собственных мыслительных процессов, если, конечно, таковые хочется анализировать. Все прекрасно знают, какой ажиотаж поднимается, когда дитятя начинает делать первые шаги и сносит коленку, или локоть, или набивает шишку на лбу. Суета, успокоительные слова, примочки, – хотя, по собственному опыту должно быть понятно, что это – неизбежная дань взрослению. Сначала малыш с ревом бросается к родителям с любой ссадиной-царапиной, но постепенно привыкает к тому, что эти мелкие болячки быстро проходят, и нередко уже и не говорит родителям, что сегодня ушибся или упал, понимая нетрагедийность произошедшего.
Такое осознание собственного тела, а потом и личности, происходит в течение всей жизни, и каждый эпизод этой жизни всегда приоткрывает нам грань своей личной физиологии. Меня весьма поражают влетающие в кабинет молодые мамаши с девочками 10-12 лет с вытаращенными от ужаса глазами и с придыханием сообщают, что у дочери увеличилась грудь. «Это опухоль», – заявление безапелляционное; приходится смотреть, а самого так и разжигает спросить, помнит ли мамаша себя в этом возрасте, и откуда у нее такой бюст разной степени пышности? Вижу и понимаю, что – нет, не помнит. А ведь практически во всех случаях это проявление нормальной физиологии человека.
У Фернандо Арамбуру в книге «Стрижи» я встретил замечательную (на мой взгляд) цитату: «Я не могу, говорю по секрету, утверждать, что у меня есть тело, но таинственная связь, которая соединяет меня с собственным телом, это исток всех моих возможностей. Чем больше я являюсь своим телом, тем в большей степени реальность оказывается в моем распоряжении. Вещи существуют лишь постольку, поскольку контактируют с моим телом и воспринимаются им» (Габриэль Марсель, 1953).
Вспоминая эпизоды собственного становления, я коснусь лишь определенного куска своей жизни, жизни отдельного человека, не выдающегося, не значимого в общественном смысле, невзрачного человека, коих на свете большинство.
