Марина Шпарковская
ПУСТОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ
2014 год
Ночь пахла яблоками и поздними хризантемами. Так бывает только в конце сентября, когда с яблони падает антоновка и, попадая на куст хризантем, задевает их желтые головки, и тогда ночь пахнет щемящей тоской и нежностью.
Сна не было ни в одном глазу. Проворочавшись часа два на постели, я встала и вышла на улицу. Стою на крылечке и нюхаю запах осени. Городок спит, накинув на себя одеяло тумана, даже собак не слышно. А что хотеть-то? Ночь, завтра всем на работу, а у меня первый день отпуска, осеннего отпуска.
Да, забыла представиться, зовут меня Нина – Нина Павловна Разумовская – дама предпенсионного возраста, что очень обидно! Но возраст есть возраст, никуда не денешься, и «девушкой» меня величают уже только семидесятилетние «молодые» люди. Дети выросли, разлетелись, семейная жизнь после смерти мужа как-то больше не заладилась. И вот стою я в два часа ночи на крыльце собственного дома в маленьком приграничном городке и вдыхаю аромат поздних хризантем. Кстати, это мои самые любимые цветы и в моем саду им отведена лучшая клумба, о которой я забочусь не покладая рук. По дороге вдоль забора проехала машина и на повороте за соседним домом приостановилась, хлопнув дверцей. Кого-то тоже черти по ночи носят, не одна я полуночница. Постояв еще минут десять, я решила пойти выпить чаю с малиной и все же попытаться уснуть. И тут из-за забора высунулась голова моей соседки Зинки, если бы я в тот момент знала к каким последствиям приведет ее ночное появление по ту сторону забора, я бы сделала вид что не вижу её и не слышу, переступила бы через порог, закрыла бы дверь на все запоры, налила бы кружку крепкого чая и отключила бы телефон… но это если бы я знала. Зинка махала мне рукой и пыталась что-то сказать, но слова не получались, а раздавалось какое-то попискивание, будто мышь придавили. И я, как последняя дура, рванула к ней через клумбу с хризантемами. Зинка была белее полотна и все, что могла выдавить из себя было слово «там». Я испугалась до крайности, поскольку у Зины есть пятнадцатилетний сын Митя, которого она родила довольно поздно, уже после тридцати лет, растит она его одна и боится за него до умопомрачения. Вот я и подумала, что Митька в этот раз влип куда-то конкретно, водится за ним этот грешок: постоянно попадать во всякие истории, передалось, наверное, по наследству от его бестолкового родителя, и хоть пыталась Зина выбить из него эту дурь, но получалась это не очень, вообще, честно сказать, совсем не получалось, и был Митька своеобразным магнитом, который притягивал все неприятности в округе, что бы где не произошло Митька всегда был в этом замешан или прямо или косвенно, или просто мимо проходил! Зная это, я быстренько побежала по тропинке к Зинкиным воротам, та уже стояла на улице и показывала мне на что-то рукой через дорогу. Эти тайные знаки меня наконец-то достали и я зашипела на неё, почему-то испугавшись кричать во весь голос: «Что с Митькой, что ты руками мне тут машешь как припадочная?» И тут ее прорвало: «Да не с Митькой, не с Митькой. Они человека выкинули в канаву, мертвый, наверное, взяли и выкинули». Зинку потряхивало и она все тыкала рукой в канаву через дорогу. Я решительно двинулась к канаве, но соседка вцепилась в меня мертвой хваткой: «Ниночка, не ходи. Он мертвый, как куль падал, скажут, что мы его убили». Это меня остановило, и я застряла посреди дороги, не зная, идти дальше или вернуться, и тут из канавы раздался стон. Мы обе подпрыгнули от неожиданности и я рванула через дорогу. В канаве кто-то был, но разглядеть что-либо было невозможно, надо было спускаться, я перекрестилась и поползла вниз. Мужчина лежал ничком вниз головой и коротко постанывал, подняв глаза, я увидела, что Зинка уже спустилась в канаву с другой стороны и тоже разглядывает нашу находку. Смотри- не смотри, но надо было что-то делать. Кряхтя и охая мы попробовали перевернуть дядьку, весу в нем было килограммов сто, не меньше, проклиная Зинку, я сопела и тянула его за руки, а Зинка подталкивала сбоку. Наконец-то нам удалось перевернуть его так, что ноги были внизу, а голова лежала почти на краю канавы. И в это время раздался звук подъезжающей машины. Зинка осела на дно канавы и прохрипела: «Вернулись, решили его добить, и нас за компанию». Мы распластались в грязи на дне канавы, я мысленно прощалась с жизнью, грязь хлюпала, лезла в рот, Зинка рядом что-то бормотала, вроде как молилась, я же от страха забыла все молитвы и только приговаривала: «Боженька, Боженька». Машина прошла мимо, просто проехала и не думала останавливаться, мы отвалились на бруствер канавы и начали хихикать, потом глянули друг на другу и уже откровенно начали ржать, показывали друг на друга пальцем и ухахатывались. Вдруг рядом раздался стон, истерика прекратилась моментально, мы сразу вспомнили за каким чёртом мы в этой канаве болтаемся и что ничего еще не закончилось, а, в принципе, ничего даже еще и не начиналось.
