Москва, здание Министерства аномальных ситуаций (МАС)
Из окна своего кабинета на седьмом этаже Генрих Юрьевич Ротмистров видел Барьер – бетонную стену с «колючкой» поверху – и огражденный переход от подъезда дома, в котором он находился, до КПП. И бойцов у шлюза. Оттуда как раз выезжал патрульный бронетранспортер, и Ротмистров мысленно пожелал солдатам не попасть под Всплеск. Шел мелкий дождь, БТР матово отблескивал.
А дальше простирался Сектор.
Ротмистров привык к этому виду. МАС отстроило у Барьера хорошо армированную, с усиленной арматурой высотку. Новоиспеченному начальнику Службы контроля за оборотом биотина выделили кабинет мало того что на седьмом этаже, так еще и окнами на Сектор.
Начальство покрупнее предпочло сидеть лицом к Москве. Мелкие клерки наглухо закрывали жалюзи. Но Ротмистров любил Сектор. Он даже несколько раз бывал за Барьером, правда, глубоко не забирался.
Осень выдалась на удивление теплая, к середине октября листья еще не опали. Сквозь серую пелену дождя виднелись яркие, будто светящиеся, осенние деревья, и сейчас Сектор казался уютным, обитаемым, мирным. Типичный подмосковный пейзаж: лес, какие-то постройки, дорога…
По дороге ехал БТР.
Естественно, Сектор не был ни уютным, ни обитаемым, ни мирным. Где-то там, дальше от Барьера, бродило дикое зверье, сводили с ума, калечили и убивали людей искажения… Там проводники сопровождали группы, жили следопыты, нелегальные охотники, отстреливающие мутантов. Сектор был образованием нестабильным, и снаружи, за Барьером, работали ловчие, как называли молодцов, промышлявших хамелеонами.
– Генрих Юрьевич! – ожил коммуникатор. – Капитан Астрахан прибыл.
– Через пять минут.
Ротмистров устроился за большим дорогим столом (вся мебель в этом кабинете была дорогая, как и большинство других вещей в его жизни – Генрих Юрьевич любил комфорт и роскошь). Он развернул на мониторе личное дело капитана – нужно освежить в памяти детали. Бегло просмотрел послужной список, награды и взыскания… Хорошо повоевал Данила Астрахан, в горячих точках был. И ушел со службы после конфликта с командиром. Своеволен, упрям. Все еще капитан, карьеру не делает, в штабе сидеть не хочет. Но профессионал, этого не отнимешь. Причем профессионал как раз нужного профиля.
Генрих Юрьевич закрыл личное дело и сказал в коммуникатор:
– Зовите Астрахана.
Дверь отворилась, вошел невысокий брюнет. Откозырял, представился. Ротмистрову этот человек не нравился: от скулы до виска шрам, нос сломан, глаза холодные и общий вид – презрительный. Капитан смотрел на хозяина кабинета, но казалось, не замечал его. Стоял навытяжку, ждал приказаний.
Ротмистров улыбнулся. Астрахан ответил кривой усмешкой.
– Присаживайтесь, капитан. Разговор будет долгим…
Данила Тарасович Астрахан, похоже, не удивился тому, что его вызвали к генерал-майору Ротмистрову. До этого начальник Службы контроля за оборотом биотина с капитаном не общался, приказы тот получал от своего непосредственного командира, майора Гриценко. Сейчас Ротмистров внимательно наблюдал за бойцом, но Астрахан оставался невозмутим, как удав.
– Вот, засвидетельствуйте. – Генрих Юрьевич через стол протянул ему планшет с подпиской о неразглашении.
Астрахан ознакомился и приложил большой палец.
– А теперь к делу. Разговор наш – конфиденциальный, сами понимаете. Давайте начнем издалека, я люблю излагать по порядку.
Астрахан ничего не ответил, только взгляд сфокусировал на Ротмистрове. Глаза у капитана были такие… диковатые глаза, с легкой безуминкой.
Генрих Юрьевич развернул на планшете карту Сектора. Территория была обведена красным: скорее овал, чем круг, с центром в Дубне, некогда закрытом наукограде. Истинный эпицентр, он же Глубь, находился на острове Могилевский. Граница Сектора пролегала по более или менее крупным населенным пунктам: Кесова Гора и Тверь на севере, Плещеево на востоке, Лобня на юге, Пречистое на юго-западе. Сергиев-Посад, красивейший город с богатой историей, малая родина Ротмистрова, остался в аномальной зоне.
