То пятое время года,
Только его славословь.
Дыши последней свободой,
Оттого что это – любовь.
А.Ахматова
Мощное тело лорда Клевеля упало на ее тело, и она почувствовала, как в ее организме напрягся каждый нерв… Ничего не скажешь, высокий стиль! Хи-хи-хи…
Сдержанное хихиканье в книжку в неожиданно образовавшейся тишине прозвучало до неприличия громко – черепаха-электричка, черт бы ее побрал, опять остановилась. И опять к злостной нарушительнице общественного спокойствия со всех сторон устремились неодобрительные взгляды по-воскресному скучающей вагонной публики: мол, чего эта девчонка у окна все смеется? Небось, ненормальная! Пришлось срочно выровнять смеющиеся губы и вернуться к сцене бешеной страсти лорда Клевеля, полковника колониальных войск, и его возлюбленной индианки Мури с глубокомысленно-скорбным видом. Впрочем, вполне соответствующим моменту: не слишком ли лорд придавил бедняжку? Будет жить крошка?
Индианка оказалась на удивление живучей, и дальше пошла жуткая порноахинея, со всей очевидностью свидетельствующая о том, что сей бестселлер сочинила какая-нибудь старушенция. Типа: бойцы вспоминают минувшие дни, а память уже отшибло. К тому же, судя по гиперболизации отдельных органов лорда, у престарелой миссис, мягко выражаясь, «не все дома». Одним словом – гадость страшная! А ведь кому-то нравится. Кому-то – ладно. Прискорбно, что эта тошнотворная белиберда нравится тете Жене. Интересно чем? Если только экзотикой, яркими красками – ультрамарином и пурпуром, которых катастрофически не хватает в «медвежьем углу» на краю столицы, где ранним утром-ночью от однотипных серых девятиэтажек тянется к электричке серая толпа. Страстей тетеньке, кажется, и так вполне хватает. Особенно в связи с появлением нового, знойного возлюбленного. Тот еще экземплярчик!
Электричка дернулась, будто собралась в обратный путь. Что ж, можно и обратно. Предстоящая через пятьдесят минут встреча вдохновляла приблизительно так же, как возвращение домой, к тетеньке. Поезд двинулся вперед. Мимо снова поплыли заброшенные фабрики, склады и доживающие свой век «хрущевки» с вывешенным на балконах мокрым бельем. Обзеваешься… Эх, надо было взять у Жеки какой-нибудь детективчик! Вчера, например, по дороге в альма-матер удалось совсем неплохо скоротать время в компании с частным детективом Джеймсом Хуком. Правда, первые сорок шесть страниц тоже вызывали исключительно зевоту, зато потом сюжет принял весьма нестандартный поворот: Джеймс Хук, чье поведение досель казалось полностью прогнозируемым, внезапно исчез. При том, что все остальные были на месте: дон Паскуале, крестный отец сицилийских мафиози, прибравших к рукам штат Оклахома, доел свою лазанью и промокнул губы салфеткой, медиамагнат Магнус допил виски с содовой и тоже промокнул, рыжий Макферсон, не промокнув, потащился в Конгресс США лоббировать интересы колумбийских наркодельцов. Какой-то парень выслеживал Макферсона, спрятавшись за колонной Капитолия, но звали его Джимом. А ларчик-то просто открывался! С сорок шестой страницы Джеймс Хук трансформировался в Джима Хака. Закончились Хуковы-Хаковы приключения тем, что, срочно вылетев в Денвер, бедолага приземлился… в Детройте.
Как тут было не испытать наиприятнейшее чувство собственного интеллектуального превосходства? В чем, в сущности, и состоит смысл подобного чтения…
Без криминального чтива время тянулось мучительно медленно. Искать объект для веселой иронии во внешнем мире было бесполезно – вдольжелезнодорожный осенне-зимний пейзаж по беспросветному унынию не имеет аналогов. «Невинные» серые глаза забродили по вагону. Объект нашелся: на вполне безопасном расстоянии, через две скамейки слева, в такт движению поезда покачивал сизым носом среднестатистический дядька в лыжной шапке времен сдачи норм ГТО и посверкивающей, как антрацит, кожаной куртке, купленной, надо полагать, на Черкизовском рынке. Тоска во взоре – вселенская! Ни дать ни взять – принц датский Гамлет после встречи с папой.
