Говорят, будто бы мир плоский и покоится на спинах четырех слонов, которые, в свою очередь, плывут по вселенной на панцире гигантской черепахи.
Говорят, будто кости этих преогромнейших слонов состоят из камня и железа[1], а нервы – из чистого золота для обеспечения лучшей проводимости на большие расстояния.
А еще говорят, что много-много лет назад пятый слон с жутким ревом и трубом ворвался в атмосферу тогда еще молодого мира и рухнул на землю с такой силой, что вознеслись в небо горы и возникли континенты.
Правда, как падал слон, никто не видел, и тут встает очень интересный философский вопрос: когда миллионы тонн разъяренной слонятины нисходят на землю, но рядом нет никого, кто мог бы услышать данное падение, – производит ли этот слон шум?
И если никто не видел этого падения, то вообще… а падал ли слон?
Иными словами, а может, все это какая-нибудь история для детишек, выдуманная специально, чтобы объяснить необычные природные явления?
Но что касается гномов, которые сочинили эту легенду и которые копают куда глубже, чем кто-либо, – гномы говорят, что в этой истории все же присутствует крупица истины.
В ясный день с вершин Овцепикских гор открывается замечательнейший вид на равнины. В самый разгар лета можно сосчитать все столбы пыли, поднятые воловьими караванами: по два вола на две сцепленные друг с другом повозки, каждая повозка – по четыре тонны весом; итого максимальная скорость – две мили в час. На Плоском мире перемещение из точки А в пункт Б – достаточно длительный процесс, зато когда груз наконец прибывает в нужное место, этого груза хоть завались. Именно при помощи подобных караванов в города, расположенные вдоль побережья Круглого моря, доставлялось основное сырье. Иногда к сырью прилагались искатели приключений, отправившиеся на поиски удачи и горстки-другой алмазов.
Обратно в горы везли промышленные изделия и заокеанские диковинки. А также бывших искателей приключений, обретших мудрость и пару-другую шрамов.
Друг от друга караваны отделял один день пути. Таким образом, равнины превращались в действующую модель машины времени. В ясный день можно было увидеть прошлый четверг.
В зыбком мареве бодро мигали гелиографы, передававшие от каравана к каравану информацию о том, где устроили засаду разбойники, какой груз куда направляется и где можно выгодно поужинать двойной яичницей, тройными чипсами и бифштексом, свисающим за край тарелки.
Воловьими караванами путешествовали многие. Это было, во-первых, дешево; во-вторых, вас не беспокоили мозоли; и в конце концов вы все-таки попадали в нужное вам место.
Но кое-кто умудрялся путешествовать «зайцем».
Волы одной из повозок вели себя слишком уж беспокойно. Подобное поведение вполне объяснимо в горах, где обитают всевозможные дикие животные, рассматривающие волов исключительно как передвижной обед, но на равнинах не водилось ничего опаснее капусты.
За спиной возницы, забившись в узкую щель между штабелями досок, спало какое-то существо.
А в Анк-Морпорке начинался очередной день…
Сержант Колон балансировал на шаткой стремянке, стоявшей на Бронзовом мосту, одной из самых загруженных мостострад города. Правой рукой Колон хватался за высокий столб с закрепленным на его вершине ящиком, а левой держал перед отверстием ящика самодельную книжицу с картинками.
– А это – повозка другого вида, – сказал он. – Понятно?
– ’а, – откликнулся из ящика едва слышный голосок.
– Вот и чудно, – довольным тоном произнес Колон. Бросив книжицу на землю, он указал на мост. – Так, теперь… Видишь вон те две отметины на булыжнике?
– ’а.
– Что они означают?
– Если-возка-ойдет-одной-другой-ньше-за-минуту-начит-она-едет-лишком-ыстро, – повторил заученное голосок из ящика.
