— Девушка, присаживайтесь, — симпатичный парень предлагает мне
место в троллейбусе.
— Ой, спасибо большое. Так мило с вашей стороны, — мило улыбаюсь
и сажусь на освобожденное кресло.
— Какой месяц? — парень кивает на мой живот, который я тут же
поглаживаю.
— Шестой. Я так счастлива.
— Ой-ой, и не стыдно? — раздается с сидения позади меня. — Если
она и беременна, то как самка слона. Уже второй год, и все никак не
родит.
Я сжимаю зубы. Просто сзади сидит дама лет за тридцать, с
которой мы уже два года ездим на работу и порой чуть ли за место не
деремся. Единственное, что для нас священно — если с нами заходят
пенсионеры, то места их. В остальное время – кто успел, тот и
сел.
За два года езды в одном транспорте появляется шикарная память
на лица. Всегда можно предугадать, куда кто едет, даже вплоть до
того, когда кто пойдет в отпуск. Или кто из детей школу закончил
или находится на каникулах. Эх, общественный транспорт – просто
место встреч.
Оборачиваюсь к хамке. Мы сверлим друг друга глазами.
— Вот через три месяца и рожу. Не видите, что еду в женскую
консультацию?
— Вижу, никак не доедете и не разродитесь, — ехидно отвечает эта
худющая мымра. — Вашему ребенку уже бы лет десять было.
Парень c округлившимися глазами потихоньку сваливает
от нас подальше.
— А вам-то что? — не свожу с нее пристального взгляда.
— Мне ничего, я просто не хитрю, чтобы занять место в
транспорте.
— Вот и сидите, — отворачиваюсь от нее, поглаживая
живот-легенду.
— Мне твоего мужика совсем не жалко.
— А у меня его и нет. Я мать-одиночка, — фыркаю я.
Ни капли стеснения от того, что лгу, не испытываю. Будут мне еще
тут всякие незнакомки расчесывать нервы.
— Конечно, только чудовище такую, как ты, выдержит, — продолжает
хамка. — А за ложь в ад можно попасть!
Я не ведусь. Засовываю наушник в ухо, отрезая от себя весь
внешний мир.
Сумасшедшая какая-то. И это она мне почти каждый раз говорит.
Про какое-то чудовище и про ребенка. А оно мне надо?
Меня не берут диеты, спорт и замуж.
На работе у девочек всегда был популярен тренд – «я худею». Я
пыталась с ними сидеть на диетах за компанию, но психанула, поняв,
что пора ввести свой тренд – «я толстею». И пока коллеги клевали по
зёрнышку на дне судочков, я наминала пироженки. Меня поддерживала
только одна девочка, весившая сорок три килограмма. Ее еда не
брала, зато ветер сносил как пылинку. Порой к нам перебегали
остальные участники тренда «я худею». Но происходило это крайне
скрытно.
Водитель объявляет мою остановку. Я несусь на выход как ледокол
во льдах Антарктики, распихивая всех. Нет, ну а что они стоят,
когда я выхожу? Зато я стараюсь не наступить никому на ногу и не
сделать бесплатную ласту.
На выходе меня резко толкают. Я лечу на ничего не подозревающего
мужика, желающего войти.
— Да чтоб тебя! — он пошатывается.
Что-то хрустит. То ли его позвоночник, то ли мой, то ли вообще
моя сумочка.
— Извините, — мило улыбаюсь я, но на лице мужика ни капли
дружелюбия. — Может, познакомимся?
А что? Вроде ничего так мужчинка. Даже почти не лысый, на
безымянном пальце нет кольца. Эй, чего он так кривится? Я же
симпатичная пампушка. Я так всегда говорю в зеркало. Любите себя, и
вас полюбит весь мир – и всякое такое.
— Да чтоб ты в аду горела, чуть спину мне не сломала.
Мужик запрыгивает в троллейбус, будто это его последняя надежда
на спасение, а я растерянно хлопаю ресницами. Развелось психов.
Каждому надо оскорбить другого за внешность.
М-да, только в романтичных комедиях любовь возникает, когда
кто-то на кого-то сваливается. В реальной жизни это заканчивается
травмами.
Ну и ладно. Что все нервные такие?
Уф, еще и жарко как в аду. Пот течет градом. Кто вообще придумал
такую жаркую погоду?
