Мой сводный брат не в порядке.
Я это почувствовала как-то, сердцем, если хотите. Но речь вовсе не о братско-сестринской любви – у нас её не было с самого первого дня. Я, уставшая от одиночества и мечтавшая о брате, уже через пять минут после знакомства поняла – от этого парня мне хорошо бы держаться подальше.
Так что же я делаю? Почему несусь, как дура, во внутренний двор, распихивая уже не совсем адекватных гостей вечеринки?
– Смотри, куда прёшь, корова! – кричит мне кто-то в спину.
Придумали бы что-нибудь пооригинальнее, честное слово. Мой “любимый” сводный братишка и то поинтереснее придумывает для меня оскорбления.
Я выскочила во двор и увидела, как несколько парней пытаются разнять моего сводного брата и моего парня. Чего не поделили? Уж точно не меня.
У моего сводного брата из носа идёт кровь, он грязно ругается и пытается вырваться, чтобы завершить своё дело – прикончить моего парня, очевидно.
Мой парень Руслан тоже вырывается, но так, для вида. Он хочет, чтобы его держали подальше от Ника, и Ника чтобы к нему не отпускали.
Он боится, поняла я.
А я… должна бы разрываться между Русланом и Ником, правда же? Мой парень и мой сводный братец. Но я даже не пытаюсь изобразить волнение за Руслана.
Встаю между ними, сердце так и колоится. Смотрю только на Ника.
– Уйди отсюда, плюшка, – говорит мне Ник обманчиво-ласково.
– Не уйду, – отвечаю. – Тебе же нельзя драться! Что ты творишь, а?
– Не поняла? Я сказал тебе валить! – кричит на он на меня, но я уже настолько привыкла к ссорам с ним, что этот крик, несмотря на то, что исходит от главного задиры школы, меня совсем не пугает.
– Я никуда не уйду! – заявляю я.
– Послушай, булочка… Да отвалите! – Ник особенно сильно дёргает рукой, и держащие его парни разжимают хватку.
Ник делает шаг вперёд, я шагаю назад… и упираюсь спиной в Руслана. Понимаю, как всё это выглядит со стороны: я защищаю своего парня, хотя должно быть наоборот.
Но правда такова: я вовсе не Руслана защищаю. Я защищаю Ника от самого себя.
– В сторону, – шипит он.
– Нет, – упрямлюсь я. – Тебе надо успокоиться!
– Я спокоен, пышечка! Спокоен, куда, блин, спокойнее. А ну отошла!
– Булочка, пышечка… – задумчиво повторила я. – А может, лучше “бомбовозка”? Или “бегемотиха”? Не так ли ты называл меня в первые дни знакомства? Нет, лучше так, как ты называл меня пару минут назад. Как там было? Жирная, толстозадая…
– Хватит! – кричит Ник. Вытирает рукавом толстовки кровь. Я должна бы испугаться огня в его глазах, но… мне часто говорят, что я странная.
– Я твоя сестра, сестра! – кричу я в ответ. – Хватит уже, Никита! Прошу, оставь его в покое! Идём домой, у тебя же кровь…
– Что ты сказала?
– Я сказала, идём домой… – неуверенно повторила я.
Ник делает ещё один шаг ко мне. А потом ещё и ещё. Нас разделяют жалкие несколько сантиметров, но никто не пытается помочь мне. Готова поспорить, что если оглянусь, то увижу, что Руслана уже и след простыл. Никто мне не поможет – никто не захочет связываться с Ником Золотарёвым.
Но я не боюсь, не боюсь! Не боюсь же? А отчего сердце так стучит?
– Что я говорил тебе, булка, м? – начинает Ник обманчиво-ласково. – Ты мне не сестра, – ещё один шаг в мою сторону, пальцы сжимают мои плечи: не больно, но крепко. – Повтори. Ну?
– Я… я тебе… – я правда собиралась повторить. Себе дороже спорить с этим чокнутым. Но в последний момент выдаю совершенно другое: – Я тебе не рабыня, чтобы мне приказывать. Иди и обращайся так со своими подстилками.
Мне кажется, я произвела впечатление на всех. Ещё бы, непопулярная толстушка дала вдруг отпор королю школы Нику Золотарёву. Кто-то даже присвистнул. Но мне этот триумф, если честно, ни к чему.
Как бы выкрутиться теперь из этой ситуации?
