— Ах ты бешеная кобыла! Ты как с хозяином разговариваешь?
Думаешь если я тебя везу продавать, то пожалею? Ты вещь!
Рабыня!
На меня сейчас орал какой-то жирный мудак, и еще и умудрился
швырнуть на землю. Да так сильно, что я проехалась по каменистой
дороге, и шлепнулась, ударившись головой.
Поднимаясь с земли, почувствовала, что по виску течет что-то
теплое. Дотронувшись, поднесла влажные пальцы к глазам.
Кровь!
Кажется я не хило приложилась об что-то. В подтверждение, голова
гудела словно там обосновался растревоженный улей злобных ос. А в
виски колотили барабанщики, раздражая меня все сильней и сильней,
так что глаза начала застилать багровая пелена. Плохой, очень
плохой знак! В таком состоянии, я себя не контролирую. Словно
проваливаюсь в какой-то огненный омут, и не помню, что творила.
— Ты козлина… — начала я подниматься с земли, прихватила
валяющуюся на земле палку, размахнулась, сделав выпад, навернула
придурку по голове. Чтобы сразу дезориентировать. Вывести из строя
попыталась другим способом, опустив дубину вниз, со всей дури
вмазала ему по яйцам. — На кого руку поднял?
Жирдяй заверещал от посыпавшихся на него ударов, словно его тут
кастрировали не иначе.
На его визг сбежали какие-то амбалы, прежде чем они смогли меня
скрутить, лишить оружия, и куда-то потащить, я все же успела огреть
парочку дубинкой.
— Отпустите придурки! — Отчаянно вертелась пытаясь вырваться из
болезненной хватки амбалов.
Меня мгновенно связали за руки и притянули к ветке дерева,
подвешивая так, что я едва могла стоять на цыпочках.
Гребаные ублюдки! Ярость набирала обороты, плескалась через
край, кружа меня в огненном водовороте. Она бурлила в крови,
набирая обороты, сжигая все на своем пути, воспламеняя каждую
клеточку.
Страха перед этими ублюдками я не чувствовала. Лишь чистую
незамутненную ярость, и злость. Даже боль от высоко поднятых рук
отошла на второй план. Эти твари почти вывернули мне руки, подвесив
на дереве.
Я пыталась устоять на цыпочках, чтобы ослабить давление на руки.
Сжала руками веревку. Мотнула головой, пытаясь откинуть с лица
кипельно белые длинные до задницы волосы. Они лишь мешали,
закрывали обзор, не позволяли рассмотреть, что же задумали эти
твари.
— Кнут… — раздался рядом голос жирдяя, я все еще его не видела
из-за пелены волос. — Ты еще не понимаешь видимо куда попала,
шлюшка! Я объясню! Я тебя украл для продажи в какой ни будь гарем!
Но ты девка с гонором, таких там не любят. Так что, прекрасно
подойдешь и в низшие рабыни — на кухню! После того как я тебя
изуродую, кшхара бешеная!
В следующее мгновение плеть засвистела, и опустилась разрядом на
мое тело. Боль огнем прошлась по спине и ягодицам. Кнут снова и
снова свистел опускаясь на спину, заставляя меня кричать и
извиваться от боли. Я крутилась на веревке, дергала руками, пытаясь
хоть как-то освободиться.
Ни хрена не понимая. Что черт возьми происходит. Где я, и кто
эти странно одетые люди, истязающие меня.
И главное за что?
Какая на хрен «рабыня»?
Рабство отменили на Земле уже давно, это противозаконно.
— Господин… — Толстяк натужно хрипя, остановился, удары
прекратились.
Спина, задница, бедра, ноги, даже голова, все горело огнем.
Казалось, я сама превратилась в один сплошной сгусток боли и
пламени.
Кровь капающая с виска и головы заливала глаза, раскрасив белые
волосы в красные пряди. Взгляд застила красно белая пелена, и
сколько бы я ни пыталась осмотреться, ничего не видела. Лишь
мерцающий электроразрядами белый кокон, окружающий меня со всех
сторон. Эта откуда-то взявшаяся энергия была не только снаружи. Она
бурлила вокруг меня, во мне, пронзая каждую клеточку. Затмевая
сознание.
— Да! Хватит с нее, отдаю ее вам, главное чтобы осталась жива! —
пропищал мерзкий уродец. — Хоть динар с нее взять!
