Феномен фотографии. Вместо предисловия
Всю свою сознательную жизнь я так или иначе занимался фотографией. Это совсем не значит, что все это время я просидел в темной комнате с красным фонарем. Почему-то принято считать, что если ты фотограф, то жизнь твоя проходит в темноте, а любимое занятие – это засесть в лаборатории и печатать, печатать, печатать. Нет, это не совсем так. Есть фотографы, которым нравится это делать, другие же предпочитают снимать, а лабораторный процесс их не волнует.
Вот и я снимать люблю, смотреть фотографии тоже, а сидеть в лаборатории – нет. Хотя так было не всегда. Давным-давно, когда я только начинал, мне нравилось буквально все. Возиться с аппаратурой, проявлять пленку, печатать снимки. Какое было счастье, завесив окна в комнате, дожидаться, когда в проявителе вдруг появится первое изображение: нерезкое, мутное, но напоминающее тот неповторимый миг, который тебе удалось запечатлеть и оставить его жить до тех пор, пока будет цел фотографический снимок – этот удивительный носитель информации.
Я отлично помню свой первый снимок, который сделал в классе этак шестом.
Фотографировать я начал случайно. Однажды, роясь в отцовском бюро, где хранились самые неожиданные вещи, я наткнулся на старый фотоаппарат «Фотокор». Небольшой ящичек, оклеенный черным дерматином, удивительно притягивал к себе, ведь в нем было столько интересного: матовое стекло, жужжащий затвор, большие блестящие линзы объектива. Тут же, в столе, в картонной коробке лежали металлические кассеты к нему. Выпросив у матери денег, я помчался на Большой проспект, где находился ближайший фотомагазин, и купил пачку пластинок. Завесив двумя одеялами окно в большой комнате, долго пытался вставить пластинки в кассеты. Эта простая операция заняла у меня чуть ли не весь вечер. Наутро я взял аппарат в школу. На перемене вместе с ребятами мы рассматривали его, а потом на уроке физкультуры, во время которого весь класс во дворе играл в футбол, я сделал несколько снимков. Один из них (по-моему, только один и получился) я помню до сих пор.
На фотографии, недопроявленной и нерезкой, были крупным планом сняты мои одноклассники. Впереди всех стоял Вовка Васильев в выцветшей футболке, за ним торчала долговязая фигура Толи Корнева в «семейных» трусах, сбоку выглядывал еще кто-то из одноклассников.
Больше всего в этом снимке меня поразило не то, что он получился (что само по себе уже было удивительно), а то, что номер на Вовкиной футболке оказался перевернутым. Как это получилось, для меня тогда было загадкой. Этот снимок я принес на другой день в школу. Все единодушно высоко оценили мой первый опыт: «Потрясающая карточка!» И только Витька Кулыжский несколько снизил уровень моего ликования своим сообщением о том, что его сосед по квартире не только лучше меня карточки делает, но каждую из них обрезает специальным резаком, так что у них получаются фигурные, как у марок, края.
Этого снимка у меня нет. Может быть, я его подарил кому-то, может, кто-то стащил его у меня. Негатива тоже не осталось – тогда я и не предполагал, что их нужно хранить. Но фотографию эту помню великолепно. Стоит только закрыть глаза – и вот уже я вижу пыльную спортплощадку на углу Вяземского переулка и улицы Профессора Попова, орущих одноклассников в потертых сатиновых шароварах, пинающих штопаный-перештопаный «футбол». Вижу Вовку Васильева, который крикнул:
– Ребя, айда на карточку сниматься!
После этого начинаю вспоминать все остальное: школу, учителей. И так всегда. Стоит только взять в руки какую-нибудь фотографию, пристально вглядеться в нее, как сразу начинает работать память. Это поразительное свойство фотографии – заставлять наш мозг «вытаскивать» нечто забытое, оживлять картины прошлого, вспоминать людей, даты и события. Уже одно это стоит того, чтобы задуматься о феномене фотографии.
