Перу. Лима.
– Дверь как всегда не закрыта. Жешка? Ау?
Лысая голова с татуировкой на макушке бегло осмотрела помещение – за столиком сидела хрупкая блондинка и, щурясь в зеркало, нервно наносила макияж. Боясь что-либо сломать или оторвать, судя по виду, здание держалось на честном слове, Захар осторожно прикрыл за собой двери.
– О, Кола? Класс! Теплая и без газов, – он сморщился и добавил. – Мм…как я люблю.
Евгения, заметив в зеркало тощую тень, не успела ответить, как пустая бутылка полетела в урну, но промазала.
– Старею!
– Пить меньше надо. Отойди от света, Захар. Не мешай.
– А гример что?
– Что-что? Он единственный поступил, как нормальный человек.
– И?
– Что и? Он как увидел, в какую дыру нас засунули, послал всех вместе взятых…
– В общем, минус один.
Не удержав в руках пудреницу, та упала на дощатый, прогнивший местами пол, девушка заявила:
– Минус два!
Но Захар был увлечен новой игрой – попади бутылкой в урну.
– Да выкинь ты ее! Что ты пил вчера? Виски?..
Бутылка, наконец, попала в цель.
– Вижу, кто-то у нас не выспался?
– Зато ты хорошо спал. Тебе на все по барабану, как всегда. Чего я удивляюсь?..
– Заснул, как младенец, в два ночи. Ребята еще оставались, правда, Макс и новый звукорежиссер. А я сказал – довольно, парни, меня ждут съемки с нашей «мисс вокруг Мира», и ушел. Все? Ты готова? Губы там свои не будешь мазать?
Отрыгнув, парень с любопытством залез в мини-холодильник, в котором разве что не повесилась мышь. Стоявший на плите чайник угрюмо предупредил – здесь нет ни электричества, ни газа. Впрочем, водопровода и канализации тоже не было. Местные жители пользовались колонкой, стоящей в конце квартала, а помои выливали на улице прямо под ноги. Желательно, соседу.
– Я же сказала – минус два. Я никуда не пойду.
Дверца холодильника тут же захлопнулась, и с одной стороны повисло недоумение, со второй – накипающая ярость. Любой нормальный человек на ее месте давно бы ушел! С ее статусом, опытом, внешностью найти другой источник дохода проще простого.
– Это предел, Захар. Все. Ты видишь, до чего мы докатились? Видишь, спрашиваю? Собак лучше содержат, чем нас с тобой.
Захар сделал глубокий вдох, стараясь не смотреть на огромного паука, притаившегося в углу, и произнес:
– Послушай, пожалуйста, меня. Жешка, ты сейчас сделаешь то, о чем потом будешь очень жалеть. Вот увидишь. Ты же знаешь, я всегда оказываюсь прав. Ты просто не выспалась…
– Просто не выспалась? А как здесь выспаться, в этом клоповнике? Хотя ты дрых и в аэропорте под лавкой, тебя ничего не проймет.
– Хорошо, допустим. Допустим.
Он примирительно сложил руки, поглядывая в единственное запыленное окно, которое размещалось под самым потолком. Это не обещанные апартаменты в пятизвездочном отеле. Но также нужно понимать, что эмоции не решают проблемы, а только усугубляют их. В прошлый раз продюсеры не доплатили обещанный гонорар, и Евгения тоже бросилась разбираться. Но как оказалось, шоу испытывает грандиозные финансовые проблемы, поэтому предстоит сбавить обороты. Экономия, как сказал главный счетовод – залог антикризисного управления.
– А ипотека? Я не думаю, что ты могла об этом забыть…
Собрав остатки уцелевшей пудреницы, Евгения лихорадочно начала вкидывать тюбики с косметикой в органайзер, словно желая показать – ее решение окончательное и обжалованию не подлежит. Надоело.
– Что ипотека? Кроме «Мистер и мисс вокруг мира» больше ничего не существует, по-твоему?
– Существует. Но! У нас контракт, обязательства. Жешка, послушай…
– Да плевать мне на все! Я не такая идейная как ты!
В окне показались массивные колеса автобуса, запылившие округу, и Захар заспешил:
– Послушай. Я понимаю, что это, – он обвел взглядом помещение, избегая злополучный угол, – не то, что нам обещали. Но нужно искать плюсы, – поняв, что ошибся с доводами, сразу же исправился: – В общем, так. За нами уже приехали. Я хочу последний раз вставить тебе мозги. Они затаскают тебя по судам, это раз. Если ты не отработаешь по контракту, сама знаешь, чем это чревато. Пустят по миру, вот увидишь. Я знаю, что говорю. Вспомни, Макса. Он работает звукорежиссером за копейки, а мог бы, если бы не взбрыкнул тогда по-пьяному, до сих пор снимать сливки.
