Как говорил французский поэт Шарль Бодлер, «самая изощренная хитрость дьявола состоит в том, чтобы уверить вас, что его не существует». Так и с депрессией. Смерть от нее – прерогатива знаменитостей прошлого. Современники умирают от алкоголя и наркотиков, гибнут в ДТП и нелепых несчастных случаях или просто выходят в окно. Отдельных «везунчиков» забирает война.
Две тысячи девятнадцатый год был для меня очень насыщен событиями. Предкоронавирусный, последний год моей работы в найме на полный день прошел под девизом: «Если бы мне кто-нибудь полгода назад сказал, что я…». А между тем я встал на «доску» и впервые побывал в Приэльбрусье как сноубордист, окончил школу велотуризма, сходил в велосипедный поход по Верхней Волге от Дубны до Костромы на майские праздники, сдал экзамены на гида, осилил велопоход третьей категории сложности по Ликийской тропе в Турции. Две недели учил английский на Мальте, где совершенно случайно встретил коллег по фарме, которые там были с аудитом. Наконец, сделал себе подарок на Новый год и уволился в никуда, чтобы начать новую жизнь.
Позади у меня было десять лет брака, рождение ребенка; двенадцать лет занятий групповой психотерапией (не более странное, чем любое другое хобби) и четырнадцать лет работы в обеспечении качества фармпроизводства. Деньги, на которые не была куплена квартира, удерживали от работы по найму. Родительское жилье и «московское гражданство» позволяли мне не беспокоиться о будущем. Нужно было просто начать жить. И это оказалось самым сложным.
Сейчас я понимаю, что уже тогда нужно было идти к врачу за антидепрессантами. Но я искренне верил, что вот сейчас прочитаю умную книжку, пойму, что я хочу, поставлю себе правильную, настоящую цель – и все будет хорошо. Я не для того бросил пить, чтобы начать пить таблетки. Надеюсь, эта книга кого-то избавит от моих ошибок.
Вскоре после увольнения в никуда я обнаружил себя на вершине блаженства, кайфующим от того, что меня все оставили в покое. Я радуюсь солнцу, хорошей погоде, тому, что мне никуда не нужно идти и ничего не нужно делать. Я могу выйти из подъезда, постоять, подумать о направлении движения и неспешно отправиться куда-нибудь. Мне совершенно не хотелось работать смотрителем на маяке или уехать в Гоа. Я понял, что все наши мечты чем-то обусловлены. Директор винзавода не мечтает о дармовом алкоголе, а владелец шоколадной фабрики – о горах шоколадных конфет. Во мне всегда сидела субличность, которая хотела только покоя. Хорошо, что это случилось в таком лайтовом режиме.
Чуть ли не с последним бортом перед коронавирусным локдауном я вернулся от своих друзей из Черногории, полный решимости жить как они. ЗОЖ, целеполагание, самоорганизация, психологическое айкидо и так далее. При этом каждое утро я просыпался с чувством, будто встаю из могилы. Я не мог и не хотел ничего делать, и у меня не было ни на что энергии, меня охватила паника по поводу моей недееспособности, и комментарии о том, что это рождение нового Владимира, меня не успокаивали. Как-то я решил что-то поделать, и единственное, что смог, – это собрать пазл. Усталость наступила мгновенно.
Таким было начало моего пути. Поэтому сперва я учился вставать с кровати, когда высплюсь и захочу ее покинуть.
Следующим этапом стало поддержание хорошего настроения в течение дня. Для этого я использовал методы телесно-ориентированной психотерапии и понял, что усталость обусловлена только подавленными эмоциями. Так я начал создавать зону комфорта. Я составил список обязательных ежедневных задач: например, почитать что-то – художественную или развивающую литературу, позаниматься телесно-ориентированной психотерапией, погулять и так далее. Но стоило дать себе какие-то установки, сформулировать какую-то задачу (даже включить будильник на десять утра), как зона комфорта разрушалась на несколько дней. Поэтому следующие полгода я учился расширять ее до тех пор, пока меня не нашла работа.
