Пылающая щека напоминала о том, что все это не сон.
Что кошмар снова набирает обороты.
- И что дальше? Убьешь меня? Закроешь в своем доме? - кажется, я
была близка к истерике.
Чем ещё объяснить ледяной тон, ровный голос и отсутствие
видимого страха. Такое поведение было мне не свойственно.
Даже сейчас, когда я стояла у стены едва живая от нанесенного
оскорбления, внутри все саднило, а сердце грозились пробить грудную
клетку.
- Как вариант, - в его голосе послышалось торжество, не
свойственное мужчине, который страдает от измены и мучается от
боли. - Только это было бы очень мягким наказанием для тебя.
Я, наверное, сошла с ума так же, как и мой муж. Так не бывает.
Здесь изначально что-то не то.
Не показалось, значит, когда меня затаскивали в машину, едва
живую и опустевшую от переживаний. Был в его глазах триумф.
Так выглядят игроки казино, сорвавшие джекпот. Так выглядят
бизнесмены, заключившие крупный контракт ценой жертвы партнёра. Так
выглядят...
Я не успела додумать мысль.
Это, скорее всего, убьет меня морально. Со стопроцентной
вероятностью.
- И что ты намерен сделать? Насиловать у стены каждый раз?
Лишить денег, заставить выживать? Может, отнять у меня…
Рыдание прорвалось. Я с трудом это произнесла.
- Отнять у меня нашу… мою дочь?
Я зря это сказала. Мой голос дрогнул, указав на болевую
точку.
Дочурка. Моя Аня. То, что удерживало на тонкой нити, когда я
теряла волю к жизни.
Когда я потеряла своих родителей, в один момент.
Когда поймала Назара сначала с секретаршей, потом – с
бьюти-блогершей, с рестораторшей. Но сил не было даже на
скандал.
Когда я выпила горсть снотворного, и меня вытаскивала Людка,
убеждая жить ради дочери и нового чувства.
Да, она почему-то не сомневалась, что новое чувство у меня
будет.
Наверное, то, что произошло, было неизбежно. Если муж относится
к жене как к сожителю по общаге, ее сердце начинает искать
утешения...
- Анюту ты не увидишь. До тех пор, пока я не решу иначе. И ты
ничего не сможешь с этим сделать. Твой отец мертв. Твой крестный -
глубоко религиозный человек. Никто не станет на твою сторону, так
что...
Я услышала, как он одевается. Обернулась.
Как ни в чем ни бывало, мой муж поправлял прическу, смахивал с
измятой рубашки несуществующую пылинки, и...
И я не поверила своим глазам. Наносит на запястье и за уши
парфюм.
Он собирается просто уйти? Мне бы выдохнуть с облегчением, ведь
наказание закончилось, а я на могу.
Нет, это ещё не всё. Что-то должно произойти. Что-то ещё, то что
сокрушит мой мир.
Почему я этого не предвидела?
Да потому что в его поведении логики никакой не было. Зачем было
возвращать неверную жену то есть меня, такими титаническими
усилиями, если...
Логичнее было бы меня не возвращать. Даже на треть, чтобы я
осталась с ним. С моим Мишкой...
Назар Кириенко бросил на меня взгляд. Смесь презрения,
брезгливости, триумфа и злорадства.
- Оденься, шлюха. У нас гости.
Я расслышала шум машины. Махнули по стенам гостиной ксеноновые
фары, словно прощупывая, есть ли кто живой.
На миг у меня внутри похолодело. Гости? Кто мог приехать в такое
время, практически ночью?
Кого бы Назар осмелился позвать? И зачем? Унизить меня при
свидетелях?
Может, его наказание будет куда серьезнее - он просто отдаст
меня на потеху своему партнеру?
Я слышала о таком. В девяностые творили беспредел. И передавали
жену, которая надоела, кому-то из братков.
Стук каблуков в холле. Женщина? Кто бы это мог быть?
Назар пригласил кого-то из моих коллег полюбоваться моим
падением? Но какая в этом логика, если это смоежт так же обернуться
против него?
Редко какая женщина будет спокойно за этим следить.
Она вошла, словно звезда каннского фестиваля.
Высокие каблуки. Золотое платье, открывающее грудь и колени.
Длинные волосы собраны в гульку, шея открыта со всех сторон.
