Я сижу на полу, на коврике, обнимая
колени, прижатые к груди. Ко мне жмутся двое сыновей погодок.
Ванечке два года, он нервно теребит край моей футболки, не понимая,
почему я не могу с ним поиграть. Артему три, он уже такой взрослый,
даже слишком. Стоит, положив свою руку мне на плечо, а вторую
сжимая в кулак. Артем совсем не понимает, что происходит, но
чувствует, что он должен меня защищать, мой маленький настоящий
мужчина.
Мой любимый муж в это время ходит
тяжелой поступью по квартире, собирая наши вещи, рыча тысячи
ругательств в мой адрес.
– Ты ведь не думаешь, что это
правда? - тихо испуганно лепечу, пытаясь сложить мысли в слова и
произнести вслух.
– Я верю в то, что вижу, -
практически выкрикивает слова, небрежно скидывая мои вещи в
чемодан. - А вижу я результаты экспертизы!
Герман в гневе пинает чемодан,
который отлетает ко мне под ноги.
– Но это не может быть правдой! Я
ведь… - пытаюсь хоть немного защититься и не показывать ребятам
свои слёзы.
Пять лет счастливой семейной жизни
разбились об острые камни заключения экспертизы ДНК-теста на
отцовство. Оба теста оказались отрицательными. Я не понимаю, как
это возможно, ведь я никогда в жизни не изменяла мужу.
– Это какая-то ошибка, - я бросаю
взгляд на бумагу, лежащую на кофейном столике в центре
гостиной.
– Ошибкой была женитьба на тебе! Я
сказал, - он цедит каждое слово сквозь зубы, - Собирай-свои-вещи… и
убирайся из моего дома!
– Ты не можешь так поступить… -
ласково приобнимаю младшего.
– Я. Сказал. Убирайся. Из моего.
Дома.
Герман подходит и хватает меня за
запястье. Одним легким движением поднимает меня, совсем не чувствуя
моего веса. Ваня потеряв опору падает на пол и начинает хныкать.
Артем опускается на колени к брату, помогая ему встать.
Я испуганно озираюсь, переживая не
за себя, а за детей.
– Любимый, послушай… - муж все ещё
крепко держит мое запястье. Он все сильнее и сильнее сжимает руку,
отчего я чувствую, словно кожа начинает пульсировать под его
сильными и грубыми пальцами.
Герман жестко и резко притягивает
меня к себе. Его перекошенное от гнева лицо прямо перед моим.
Сердце замирает от ледяного ужаса, который я сейчас испытываю.
Никогда прежде я не видела мужа таким разгневанным и
бессердечным.
– Вон я сказал! - бросает
высокомерно презрительный взгляд на сыновей, которые уже поднялись
и теперь стоят по обеим сторонам от меня, держась за ноги. - И
мальчишек забирай!
– Они твои дети… - пытаюсь
переубедить мужа и воззвать его к адекватному мышлению.
Герман дергается, собираясь откинуть
меня в сторону, но его останавливает Ванечка, схватившийся за
отцовскую штанину. Муж отпускает мою руку, а я тут же хватаю
ребенка на руки, боясь, что отец просто его отопнет как ненужную
вещь, как тот самый чемодан, что лежит возле нас.
– Пожалуйста, давай поговорим, не
при детях, - я мягко поворачиваюсь боком к мужу, закрывая собой
детей.
Не могу даже представить, что сейчас
у этого человека на уме. Мой родной, веселый, всегда улыбающийся
муж просто исчез, прочитав безличные буквы на белой бумаге,
говорящие ему, что дети не его и отцовство исключено.
Взгляд Германа метает молнии, вена
на шее пульсирует, брови нахмурены. Мне кажется, что сейчас его
ничего не остановит, а мои мольбы и просьбы лишь приводят его в
ярость.
Внутренне я сжимаюсь до размеров
пылинки, на столько мне хочется быть неприметной. Но и одновременно
с этим, я стою выпрямившись в полный рост, отведя руку с Ваней. Я
ни за что не дам детей в обиду! Муж делает шаг вперед угрожающе
нависая надо мной.
Не представляю, что бы произошло
дальше, если бы в этот момент не раздался звонок в дверь.
