Марианна
Интересно, почему стены в больницах красят в светлые тона?
Меня всегда это раздражало, а за последние три года я вообще стала ненавидеть белый цвет.
Могли бы хоть в этом реабилитационном центре сделать стены яркими, жёлтыми, например. Я прям представляю золотистые стены, местами жёлтые разводы, как будто солнце проникло в этот глухой коридор и наполняет его светом.
Поворачиваю направо, проходя мимо каждой двери, моё сердце замирает. Ведь там, за этой деревянной преградой живёт чья-то боль, страдания, море пролитых слёз.
Останавливаюсь перед одной из дверей и прикрываю глаза.
А здесь живёт моя боль и радость, мои мечты, которые рушатся каждый день, когда я вижу, полные грусти и безнадёжности глаза сына. Знали бы вы, как это невыносимо, моё сердце просто разрывается от боли, а осознание того, что я не могу ему помочь, сводит с ума.
Вдох…выдох…вдох…выдох…
Дышу глубоко, восстанавливаю свои силы, они мне сейчас нужны как никогда.
Нацепляю на своё лицо, самую счастливую улыбку и толкаю дверь.
– Привет, сынок. Как твои дела?
Макар сидит у окна, из него открывается потрясающий вид на внутренний дворик реабилитационного центра. Там очень красиво, большие цветники, а вокруг них ровные, широкие дорожки, как раз такие, чтобы инвалидное кресло могло проехать без проблем. Вокруг небольшого фонтана имеются скамейки, где можно отдохнуть и полюбоваться, как птицы облепляют чашу, а, почувствовав любое постороннее движение, взлетают. Каждый раз, когда приезжаю, мы там гуляем, и сегодняшний день не станет исключением.
– Погода просто восхитительная, сейчас я расставлю гостинцы и пойдём гулять.
Сообщаю сыну, но радости на его лице совсем не вижу, он вообще никак не отреагировал на мой визит, даже голову не повернул. Я стараюсь не концентрировать на этом внимание, знаю, как моему мальчику тяжело.
– А знаешь, я здесь подумала, может, после реабилитации махнём в горы? Помнишь, ты хотел на Эльбрус посмотреть? Что скажешь? Поедем?
Только теперь Макар поворачивает голову, оторвав свой взгляд от окна, фокусирует его на мне, но радости в его глазах нет, наоборот, в них блестят слёзы.
– Мам, ну не говори глупости. Куда я поеду? Это теперь лишь мечта, и она, увы, неосуществимая.
Сын рукавом стирает слёзы и снова отворачивается.
– Макар, сынок, посмотри на меня.
Я бы и сама сейчас заплакала, но ради него не могу, я должна быть сильной.
– Ну? Ты же мой сильный мальчик, давай, посмотри.
Подхожу ближе, сажусь на корточки и, как только сын поворачивает голову, обхватываю его лицо ладонями.
– Всё осуществимо, поверь, все твои мечты сбудутся. Ты будешь ходить, сынок. Нужно верить и продолжать бороться, нельзя опускать руки. Ты же сильный. Я знаю, ты справишься. После операции прошло только два месяца, реабилитация должна помочь.
– А если нет? Мам, я так и не чувствую ног. Совсем ничего. Понимаешь?
Понимаю, родной, и мне от этого также больно.
– Врачи говорили, что должно пройти время, нужно выполнять все предписания, и всё обязательно получится. А сейчас хватит раскисать, пора на прогулку.
Целую Макара в щёку и встаю на ноги, убираю любимые блюда, которые готовила специально для сына в небольшой холодильник.
– Поехали.
Киваю на дверь, сын против, чтобы я его катила, коляска у него с электроприводом и он с ней легко управляется. Мы с Андреем специально выбирали такую, чтобы можно было сложить её и убрать в багажник, в собранном виде она не больше чемодана.
Добравшись до лифта, мы с сыном спускаемся на первый этаж, там пересекаем холл и через заднюю дверь попадаем в тот самый дворик. Погода сегодня и правда великолепная, солнце ярко светит и напоминает, что совсем скоро наступит долгожданное лето. У Алисы начнутся каникулы и, возможно, у Андрея получится взять небольшой отпуск, тогда мы сможем поехать в горы всей семьёй. Макару будет полезно сменить обстановку.
