Я словно передачу по телевизору смотрела. Насупленный мужчина в мантии судьи глядел сквозь меня и старательно выговаривал:
– Слушается дело по иску Крутикова Игоря Семеновича по отношению к Крутиковой Луизе Сергеевне по расторжению брака.
В ушах зашумело, голос слуги закона доносился будто сквозь толщу воды.
– К ответчику предъявляются имущественные претензии…
Ответчик – это я. А истец – мой пока еще муж. Он тоже в зале суда, сидит с совершенно спокойным выражением лица, даже улыбается слегка. Загадочно, как Мона Лиза.
И надо же, он предъявляет ко мне имущественные претензии.
– Игорь! – не вытерпела я. – Ты уже отобрал нашу квартиру, что тебе еще от меня нужно?
– Отобрал? – человек, с которым я провела без малого пятнадцать лет, поднял брови домиком, выражая искреннее недоумение. – Но милая, мы с тобой проживали на территории моей мамы! Эта святая женщина сама ютилась на выселках!
– Луиза Сергеевна, вы полагали, что имеете отношение к данной жилплощади? – все так же, чуть ли не по слогам, спросил судья.
Я кивнула. Муж критически фыркнул, как бы показывая, что я малахольная и оторванная от реальности дамочка. Претендую на кровные метры его маменьки.
На самом деле уютное трехкомнатное гнездо было совместно нажитым. Мы оба продали свои добрачные квартиры, объединили капиталы и добавили еще денег, которые дали нам родители. В итоге удалось купить трешку в центре. О том, что Игорь записал ее на свою маменьку, я узнала, только когда дело дошло до развода.
Вот такая я была доверчивая влюбленная дурочка в начале нашего брака. Да и в конце, наверное, тоже. Потому что не замечала перемен в своем суженом.
Игорь между тем доверительным тоном рассказывал судье о том, как намучился в браке со мной. Оказывается, я его ввела в заблуждение сразу на старте нашей совместной жизни.
Да что там, еще до свадьбы!
– Я рассчитывал построить с Луизой крепкую счастливую семью, – Игорек всхлипнул от избытка чувств, – верил, что в нашей с ней квартире… то есть квартире моей мамы, будут звучать детские голоса и звонкий топот маленьких ножек. Но этого не сбылось.
Голос Игоря трагически затух, и мне показалось, что хмурый судья тоже сейчас всплакнет.
– Луиза не смогла обеспечить меня наследниками, – закончил муж свой драматический рассказ, – и я считаю справедливой компенсацией за обманутые надежды, потраченное время и вложенные в нее ресурсы – этот загородный домик. Тем более, я закупал материалы на его ремонт, заключал договоры с подрядчиками…
Шум у меня в ушах усилился.
Ничего он не закупал. Да, подпись в документах ставил, и договоры на его имя. Но оплачивала всё я. А он сейчас тряс какими-то чеками и доверенностями, доказывая, что за время нашего брака вложил в мою дачу все свои силы и средства. Вот зачем, собственно, и суд.
Что самое ужасное, когда у нас с Игорем начались скандалы и он мне принялся намекать на разочарование и возможный уход, я еще какие-то документы по своему имуществу подписывала не глядя, надеясь на примирение. А теперь оказывается, что у мужа есть какие-то права на мой домик с участком.
– Ты хочешь меня совсем без всего оставить? – с усилием спросила я. – Зачем тебе столько одному?
– А кто сказал, что я буду один? – вскинулся пока еще супруг. – У мужчины после сорока жизнь только начинается. И я стану отцом. Мне нужно потомство обеспечивать. А ты, Лушенька, уж прости за честность, не первой свежести рыбка.
Ненавижу, когда он меня Лушенькой называет. Да и рыбкой тоже, причем любой степени свежести.
Но сейчас не это было самое страшное, и я промолчала.
Судья что-то уточнял, а я просто кивала. Мне было уже все равно. Этот долгий бракоразводный процесс со скандалами и неожиданно вылезающими подробностями меня доконал. А теперь, оказывается, Игорь еще и отцом стать собирается. Мы много лет пытались, но у нас ничего не вышло. И на обломках нашей семейной жизни он ставит мне это в вину.
