– Что-то твой благоверный
задерживается? – спрашивает подруга, пригубив бокал игристого.
– Да, он позвонил, предупредил, что
на работе допоздна, – отмахиваюсь я. – У них там проверка, поэтому
очередной аврал.
– А, ну проверка — это хороший повод
задержаться, – поджимает губы подруга недовольно, как мне
кажется.
– А ты-то что запереживала? –
смеюсь. – Нам же лучше. Посидим спокойно, никто не будет нам
мешать, обсудим все щекотливые темы, – подмигиваю.
– Кстати, насчёт щекотливых тем, а
ты не думаешь, что твой Борюсик тебе изменяет? – смотрит на меня
подруга пытливо.
– Что? Оль, да ты что, –
отмахиваюсь. – Когда ему? Он на работе устаёт, домой еле ноги
приносит.
– А, ну да, ну да, – цокает она. –
Хотя ты такая дурёха наивная, – закатывает глаза. – Ты ж и под
носом ничего не увидишь.
– Ты так говоришь, как будто знаешь
что-то, – напрягаюсь я.
– Нет, не знаю, – отворачивается к
окну, поправляя свой выбеленный локон. – Но я бы на твоём месте не
была настолько спокойной.
– Оль, – вздыхаю я, – дело в том,
что у Бори не всё в порядке, ну ты понимаешь… С этим делом. Я
привыкла к нему такому и ничего уже давно не требую. Но зато и
насчёт измен спокойна.
– Ты хочешь сказать, что он того? –
выпучивает на меня глаз Ольга. – Импотент? – добавляет шокированным
шёпотом.
– Нет. Не совсем так. Но есть
некоторые особенности, которые… заставляют меня поверить, что
другая ему не нужна.
– Ой, мать, что-то темнишь ты…, –
качает головой подруга.
– Всё, Оль! Забыли. Я ничего не
говорила. Это вино проклятое мне язык развязало. Давай лучше о
тебе. Когда ты себе найдёшь суженого?
– Никогда, – устало бросает подруга.
– Меня устраивают свободные отношения.
– Да что-то по тебе не скажешь.
Колись, что там твой “пупсик”? – так Олька называет своего тайного
любовника, с которым встречается уже не один год. – Когда он
созреет для серьёзного решения?
– Я ж тебе говорю, никогда. Он давно
и глубоко женат, – ошарашивает меня подруга.
– Как? – смотрю на неё поражённо. –
Ты встречаешься с женатым? – выпучиваю на неё глаза.
– Да, а что такого, – как будто
защищаясь, выдаёт она. – Я его из семьи уводить не планирую. Пока…,
– добавляет задумчиво, рассматривая яркий маникюр.
– Но как же так…, – перевариваю эту
информацию. – Но это как-то не по-людски, Оль. Нельзя в чужую семью
влазить. Это грех большой, да и вообще…
– Ой, Надь, да какая там семья, –
отмахивается. – Он с ней уже хрен знает сколько лет живёт по
привычке. И жена там – клуша обыкновенная. Ни кожи, ни рожи,
запустила себя. Только и делает, что с детьми возится, да супчики
ему диетические готовит, судочки на работу собирает, рубашечки
наглаживает. Пусть нянчит его, а то начнётся вот это всё. Развод,
раздел. Припрётся жить ко мне. А мне зачем этот геморрой? Мне от
мужика другое нужно, и это я с лихвой получаю, – довольно
улыбается.
М-да уж, не понять мне подругу. И
как-то становится даже обидно. Я Борису тоже рубашки наглаживаю и
еду собираю.
Взгляд снова зависает на ярких
разводах на ногтях подруги. А я уж и забыла, что такое маникюр. Мне
то времени не хватает, то денег.
– Ладно, Надь, мне пора, – встаёт
Ольга. – Посидели мы знатно. Чет вино и правда какое-то “болтливое”
попалось.
– Так ты ж и не пила почти. Один
бокал и тот недопила.
– А мне хватило.
Олька собирается, накидывая шубку в
прихожей.
– Пойдём, я тебя провожу, – одеваюсь
тоже. – Мне как раз надо в гараж зайти, Федя завтра на каток
собрался, нужно коньки его принести, чтобы прогрелись.
– Ну пойдём.
Живёт Олька в соседнем доме, идти
тут совсем недалеко и как раз мимо нашего гаражного комплекса.
Подхожу к воротам нашего гаража,
замечаю, что дверь приоткрыта, и из-под неё сочится неяркий
свет.
