Полина
Страшно. Как же страшно. Мне до сих пор не верится, что я решилась на это безумство. Наверное, я сошла с ума. Но если не сделаю этого, то точно свихнусь от беспокойства и догадок. Именно поэтому, шумно выдохнув, я всё же стучусь в закрытую дверь.
Мгновение тишины, а затем она открывается, и я вижу на пороге Тима. Верхние пуговицы на его рубашке расстёгнуты, волосы взъерошены, будто по ним не раз провели рукой, а в каре-зеленом взоре при виде меня вспыхивает удивление.
– Полина? – тихо выдыхает мой муж в растерянности.
И это лучше всего говорит о том, что я права. У него, правда, есть другая.
– Ну и сволочь же ты, Шахов!
Хочется сказать куда больше, но сил вдруг не остаётся. К тому же именно в этот момент из-за его спины слышится мягкое и ласковое:
– Тим, кто там?
Стою, смотрю в любимые глаза и просто тихо умираю. А через миг и сама девушка оказывается рядом. Миловидная блондинка в простеньком платье, не скрывающем выступающий животик. И смотрит до того непонимающе на меня, что из моих глаз всё-таки текут слёзы.
Кажется, это конец…
А ведь я не верила слухам. До последнего надеялась, что это лишь сплетни его завистливых сотрудниц. Отхватить себе в мужья такого, как Тимофей Шахов, мечтала каждая из них, но он выбрал меня. Пять лет назад. Пять лет мы жили душа в душу, у нас даже трёхлетняя дочка – наше маленькое выстраданное чудо. Врачи ставили наихудшие прогнозы, а я смогла, выносила и родила здоровую девочку, которая теперь радует нас с её отцом изо дня в день. По крайней мере, мне искренне казалось, что у нас всё хорошо. Пока как-то в офисе не подслушала случайно чужой разговор. Затем ещё один. И ещё. А сегодня собственными глазами увидела, как он куда-то уезжает с беременной блондинкой прямо из офиса. Мне же при этом сказал, что у него дела в филиале, отменив наш обед. Ради неё. Той, кто сейчас смотрела на меня до того непонимающе, что мне ещё хуже становилось с каждой пройденной минутой.
Дура. Какая же я всё-таки дура.
Так и не нахожусь со словами. Просто разворачиваюсь и ухожу.
Да и что я им скажу? Какие они моральные уроды? Думаю, оба и без того прекрасно знают это. Нет смысла закатывать истерику. Так что я просто утираю слёзы с лица тыльной стороной ладошки и быстрым шагом направляюсь прочь из местного отеля.
Тим ведь даже не побоялся фамилию свою засветить при оформлении! А девушка на ресепшене оказалась такой доверчивой, что мне не составило труда её вокруг пальца обвести, соврав, что я здесь с друзьями отдыхаю, и назвав фамилию, на чью был забронирован номер.
Так всё просто оказалось…
До сих пор не верится.
Ни во что.
Как и на ум не приходит ничего из того, как быть дальше.
Я настолько растеряна от осознания, какой мой муж мудак и подонок, что просто думать ни о чём другом не получается.
Да как он мог! Вот как? Разве это так сложно – прийти и сказать, что ты разлюбил жену, влюбился в другую… Может не было бы мне тогда так больно и страшно, как сейчас. Точнее, было бы, конечно, но это было бы честно и правильно. Я бы поняла. Не стала бы никаких истерик закатывать. И не колотило бы меня, как последнюю неврастеничку, до спёртого дыхания и боли в груди.
За что, Тим, за что ты так со мной?
Этот вопрос бьётся в моём разуме до самого выхода из отеля. И после, пока я ищу в полушубке ключ от машины. А он, как назло, не находится. Наверное, потому что я даже в карман толком попасть рукой не могу. Перед глазами всё расплывается от слёз, хочется сесть, громко закричать и наконец дать волю нормальным слезам. А так…
Господи, да как же так? Как быть? Что делать? А как дочке рассказать, что мы с папой расстаёмся? А мы точно расстаёмся. Иначе и быть не может. Но ей это точно надо преподнести как-то аккуратно, мягко… И это тогда, когда я сама до сих пор не переварила случившееся открытие.
