– Здравствуйте, а теперь вы здесь живете? – за моей спиной
раздается звонкий детский голосок.
– Привет, – я оборачиваюсь. – Да.
– Значит, вы наша новая соседка, – девчушка с любопытством
разглядывает меня большими серо-голубыми глазами.
На вид ей лет восемь. Каштановые волосы в беспорядке, а челка
торчит во все стороны. Так бывает, когда поправляешь постоянно
шапку. Девчушка как раз держит эту шапку в руке. А другой
расстегивает пуховик. Из рукавов торчит резинка, к которой пришиты
серые рукавички со снежинками. Это там мило и напоминает мое
детство.
У меня еще были черные такие валенки, на них мама вышила
снежинки, чтобы я не путала левый и правый.
– А мы с папой тут живем, – она хлопает ладошкой по двери, возле
которой стоит. – Он уже поднимается. Мы на горки ходили.
– Какой у тебя папа хороший, – я вежливо поддерживаю разговор,
пока открываю дверь. Дурацкий замок немного заедает, приходится
приложить усилия. Наконец, дверь побеждена.
– Да, очень хороший, – часто-часто кивает малышка.
– До свидания, – улыбнувшись на прощание, я скрываюсь в
квартире, которую сняла после развода.
Повезло моей маленькой соседке, папа я ее вот на горки водит.
Хотя, возможно, мама просто отправила обоих, чтобы не мешали делать
уборку. Я понятия не имею, кто живет в соседних квартирах. Сегодня
будет мой первый день на новом месте.
Я ходила за продуктами. Хорошо, что есть карты, иначе пришлось
бы спрашивать у прохожих. А так справилась сама. Да и сетевые
магазины везде одинаковые.
Опустив пакеты на пол, закрываю дверь. Потом снимаю куртку и
теплые ботинки. Нужно загрузить холодильник, поставить
мыльно-рыльное в ванную, выпить наконец-то чаю и заняться разбором
вещей.
– Так, а в какой коробке у меня чайник? – груда коробок высилась
посреди единственной, хоть и довольно просторной комнаты.
Я ведь начинаю с нового года новую жизнь. В самом прямом смысле.
Еще месяц назад я была счастливой замужней женщиной. Ну, мне так
казалось. А теперь я в чужом городе на съемной квартире. Вот,
познала все радости переезда.
Квартира ощущается чужой. Нет того уюта, какой был в нашем с
мужем семейном гнездышке. Впрочем, и там сейчас уюта нет. Как нет и
того гнездышка. Квартиру продали. Я настояла на полном разделе
имущества.
Как бывший ни просил, я не смогла принять, что в квартире, где я
столько лет подбирала каждую мелочь, будет хозяйничать другая.
Будет спать на нашей кровати, пользоваться нашим постельным.
«Яночка, это очень жестоко», – вспоминаются слова бывшего. Он
обвинил в жестокости меня! Я от такого заявления потеряла дар речи.
Опешила просто. А бывший, воспользовавшись моим ступором,
продолжил:
– Яна, ну ты же взрослая женщина. Умная. И должна понимать, что
Анечке сейчас будет не до быта. Через месяц ей рожать. Гораздо
проще обставить одну комнату, чем переделывать квартиру. У нас
просто нет времени, чтобы выбрать подходящую. Ну что ты
вцепилась!
Под конец в голосе мужа прорывается раздражение. А меня всю
трясет. Он никак не хочет понять, или просто прикидывается, что для
меня это не просто квартира!
– Нет, дорогой мой, – чеканю я. – Или квартиру продаем вместе,
или я продам свою долю. Кому-нибудь. Но не тебе. И поверь, я узнаю,
если это будет подставное лицо. Не жирно ли будет вам с Анечкой тут
на всем готовом жить? Покупай квартиру, обставляйте как хотите.
– Яна, не включай стерву, тебе не идет, – муж начинает злиться.
– Я всегда считал тебя умной и спокойной, и вдруг ты уперлась.
– Угу, мне есть чем, – я тоже раздражаюсь. – Спасибо за
развесистые рога, ими теперь и упираюсь. Нет, дорогой, твоя Анечка
здесь жить не будет. Вейте гнездышко в другом месте. А ты как
хотел? Рассчитывал, что я спокойно уступлю место разлучнице?
