“Он не отвечал, потому что был со
мной”
Сообщение приходит с незнакомого
номера. Следом фотография, на которой мой муж самозабвенно целует
свою секретаршу и трогает рукой ее грудь. На пальце тонким ободком
виднеется кольцо. То самое, которое я надевала на него, обещая
любить в горе и радости.
“Пока ты рожаешь ему детишек, я
удовлетворяю его мужские потребности”
Следом — смеющийся смайлик. Ей
смешно, а у меня жизнь перед глазами проносится. И все то, что я
считала опорой еще недавно с оглушающим треском разрушается.
Опадает к ногам руинами, на восстановление которых вряд ли будут
силы. И желание.
Увиденное повергает меня в шок. Я
отшатываюсь, наталкиваюсь на больничную койку и безжизненно оседаю
на нее, морщась от боли. Вчера мне сделали кесарево и шов внизу
живота дает о себе знать.
— Ясь… Что-то случилось?
Я оборачиваюсь к источнику звука,
непонимающе смотрю на волнующуюся подругу. Она пришла поддержать
меня после кесарево. Принесла подарки для Нади. Мотнув головой,
возвращаю взгляд в телефон.
Там Динар целует другую женщину. Не
меня. Страстно целует, жмет к себе. Даже кольцо не снял.
И сразу мысль, что фото — подделка.
Я ищу за что зацепиться. За детали кабинета, мелочи, которые могут
это доказать, но на экране кабинет Динара. И костюм, в котором он
вчера утром ушел на работу. Я старательно выглаживала белоснежную
рубашку, которая на фотографии небрежно выбивается из штанов.
— Май… А где вчера был Динар?
Впиваюсь в подругу взглядом, чтобы
уловить малейшие намеки на попытку солгать. Мы с Майей дружим
столько лет, я знаю ее, как себя.
— В каком… смысле?
Я понимаю все сразу по ее тону, но
все же уточняю больше для того, чтобы получить четкий ответ и
убедиться.
— В офисе.
— Он… был один?
— Ясь…
Сжав зубы, киваю, поджимаю губы,
чувствуя, как в глазах собирается влага. Руки начинают дрожать, но
я все равно протягиваю телефон с присланной фотографией Майе. Она
смотрит и не удивляется. Кривится только, будто я ей показала самое
мерзкое, что она видела в жизни.
— Я застала их, — звучит выстрелом в
упор. — Вчера.
— И молчала?! — начинаю возмущаться,
но тут же замолкаю.
Я бы тоже не сказала сразу после
родов. Подождала бы, убедилась, что Майя в порядке и только
потом.
— Не знала, как сказать.
— Но собиралась?
— Да. Вчера сказала Динару, чтобы
сам признался, но…
— Он не сказал. Мы уже виделись, он
только…
Я осекаюсь, вспоминая, как муж утром
пришел ко мне. Как смотрел с любовью, как целовал. Сама не понимаю,
как начинаю делиться с Майей. Она — моя близкая подруга и она точно
поймет мои чувства, потому что совсем недавно сама пережила
измену.
— Он говорил, что любит, целовал
руки, пальчики и смотрел так… словно в душу, — утираю слезы,
скатывающиеся по щекам. — Я ведь еще подумала, что это как-то
странно, что он так вдруг нежно, но подумала, что это из-за
Наденьки, а он… из-за шлюхи.
От истерики меня спасает вдруг
проснувшаяся дочка. Она начинает тихо попискивать, затем голос
слышится громче. Утерев слезы, подхожу к ней. Меняю памперс беру на
руки и полулежа устраиваюсь на кушетке, прикладывая дочку к груди,
из которое еще не течет молоко.
— Нянечка сказала, нужно часто
прикладывать, чтобы быстрее появилось хорошее молоко, — говорю,
чтобы отвлечься.
— Тебе нервничать нельзя, иначе
вообще молока не будет.
— Да, ты права, — киваю. — Я должна
теперь о себе думать. И о детях. А с Динаром я разведусь, —
произношу решительно. — И детей заберу.
Дома меня ждут сыновья. Матвей и
Давид. Двое близнецов, рожая которых я провела четыре часа в
родзале и восемь до этого в палате, борясь с ужасными схватками.
Динар в это время ходил под роддомом. Выглядывая в окно я видела
его, вечно курящего сигарету и посматривающего на окна. Он ходил,
нервничал, ждал наследников, а теперь… я не смогла ему дозвониться,
потому что он спал с другой. А я-то думала, что-то случилось,
волновалась, когда шла в операционную.
