“Она так улыбается, будто не в
курсе, что ее муж спит с другими женщинами” — пару минут назад я
случайно услышала эти слова от подруг. Теперь уже, конечно, бывших.
Ни с кем из них после этого я общаться не намерена.
Пока родители Назара говорят тост, я
стараюсь не сломать ножку бокала, который держу в руке. У нас
сегодня праздник. Восемь лет со дня свадьбы.
“— Думаешь, изменяет?
— А разве нет? Сложная беременность,
депрессия. Если не изменяет прямо сейчас, то тогда — сто
процентов”
— Все нормально? — Назар обнимает
меня за талию и притягивает к себе, оставляя поцелуй на виске.
— Нормально. Я просто… кажется, мне
достаточно.
Передаю ему бокал с шампанским,
который муж тут же отдает официанту, что работает у нас сегодня.
Если бы не тост, я бы вышла на улицу прямо сейчас, но из ванной,
где я затаилась, подслушивая, мне пришлось выйти к гостям, а не на
террасу, куда так хотелось, чтобы унять резко вспыхнувшие
эмоции.
Вот, значит, как думают мои близкие
люди? Подруги, с которыми мы знакомы больше десяти лет вовсе не
искренне рады моим успехам, счастливому браку и улыбке на лице. Они
завидуют. Спят и видят, как я снова буду страдать.
— Будьте счастливы, — заканчивают
поздравления.
Сегодня у нас не юбилей, всего
восемь лет со дня свадьбы, но мы решили отпраздновать, так как в
этом году смогли собрать почти всех родственников. Даже родители
Назара приехали из другой страны, а ведь в последний раз они
приезжали еще на нашу свадьбу. Планировали после рождения ребенка,
но этого так и не произошло.
Я не смогла подарить их сыну ни
наследника, ни дочери. Удивительно, что они так тепло ко мне
относятся, обнимают, улыбаются, словно родной, ведь когда я
выходила замуж за Назара, они наперебой желали только одного —
здорового и крепкого ребеночка. И конечно они знают о произошедшем,
как и о том, что после того случая мы больше не планируем заводить
детей.
— Анастасия Дмитриевна, простите,
там пришла женщина. Она утверждает, что хочет увидеть хозяина, —
сообщает наша домработница.
Назар в это время пожимает руку отцу
и о чем-то с ним беседует. Ума не приложу, кто мог явиться к нам с
требованием немедленной встречи, но решаю не отвлекать мужа и иду к
выходу сама.
Выхожу на улицу и натыкаюсь взглядом
на маленькую девочку. На вид ей не больше пяти. Примерно столько
было бы моей дочери, если бы она родилась живой. Закусываю щеку
изнутри и только потом замечаю рядом с ребенком женщину в
летах.
— Простите, вы искали Назара? У нас
сейчас праздник, вы немного не вовремя пришли. Возможно, в другой
день…
— Нет у меня другого дня. Вот, — она
указывает на девочку и подталкивает ту ко мне, хотя она упрямо
упирается. — Это ваше теперь. Я слишком долго воспитывала ее в
одиночку. Мамаша от нее давно отказалась, а папаша и видел-то всего
раз. Пора ему теперь поучаствовать.
Женщина протягивает девочке
небольшой рюкзак, отпускает ее руку и обещает, что о ней тут
обязательно позаботятся.
— Подождите-ка! — делаю несколько
шагов к женщине. — Я что-то ничего не понимаю.
— Что ты не понимаешь?
Она резко останавливается и смотрит
на меня воинственно. Только сейчас замечаю паутину морщин на ее
возрастном лице и лохмотья, в которые она одета. Назвать это
одеждой язык не поворачивается. Бесформенная, грязная блузка, штаны
и видавшие виды сапоги. Девочка, к слову, одета точно так же, но я
была настолько заворожена ее возрастом и красотой, так что вообще
не обратила на это внимания.
— Зачем вы привели мне чужого
ребенка?!
— Чужого? — женщина хмыкает. — Это
тебе она чужая. А мужу твоему… в общем, дочка это его, так что
забирай.
— То есть… в смысле дочка? Вы что-то
перепутали, — уверенно заявляю.
— Ничего я не перепутала. Денег у
меня на воспитание ее больше нет. Ей в школу в этом году нужно, а
одежда, рюкзак и всякие принадлежности там дорого стоят. Мать ее
давно укатила, пару лет как. Так что все. Настал черед отца нести
ответственность за дочь.
