— А это наш счастливый папочка! Тимур, скажи что-нибудь!
Я смотрю в экран и не понимаю, что вижу перед собой. В какой-то
момент мне начинает казаться, будто я уже ничего не вижу.
— Ну, я очень рад, Наташа, — произносит Тимур в кадре.
Он гладит слегка округлый живот миловидной говорливой шатенки,
которую называет Наташей. А Наташа светится как лампочка. Она
держит телефон на вытянутой руке, то и дело показывая то свою
счастливую мордочку, то лицо Тимура.
— Какая у нас замечательная семья! — щебечет Наташа. — А сегодня
у нас гендер-пати! Мы, наконец, узнаем, кто у нас будет — мальчик
или девочка! Тимур, ты бы кого хотел?
— Мальчика, конечно! — усмехается Тимур.
Наташа целует его прямо на камеру.
Я продолжаю смотреть, не отвожу взгляд. Хотя меньше всего на
свете мне хотелось видеть именно то, что лицезрю сейчас. Это
просто… невыносимо. Чудовищно. Кошмарно.
Ведь на экране… мой муж. Тимур Хусаинов.
И не просто муж, а к тому же отец моего ребёнка. Нашего сына
Ильяса.
— Папочка снял нам шикарные апартаменты в «Москва-сити». Наш
папочка такой щедрый! — заливается шатенка и радостно кривляется. —
Наш папочка самый лучший! Наш папочка Тимур-мур-мур-мур!
Меня бросает в холодный пот от этих «мур-мур-мур». Фу! Какая
мерзость!
— Мур-мур-мур! — Наташа повторяет это несколько раз. Аж до
тошноты! — Я тоже хочу мальчика! Славного-славного малыша! Как мы
его назовём, Тимурчик?
Она не затыкается. У неё какой-то словесное недержание! Ещё и
кривляния эти — кошмар!
Хотя… Наташа симпатичная, даже очень. Это слишком очевидно. И
она явно моложе меня. По ощущениям — лет на десять. Ну, ей точно не
больше двадцати. На ней обтягивающее короткое платье, холёные
пальчики сверкают новеньким маникюром…
Когда я в последний раз выбиралась на маникюр?..
Я и выбраться-то никуда не могу. Тимур велит сидеть дома, вот я
и сижу. Моя маникюристка приходила на дом несколько раз, а потом
отказалась ездить ко мне в такую даль, в наш посёлок таун-хаусов,
даже за доплату.
Здесь красиво, живописно, воздух свежий… Но, оказывается, у
Тимура есть апартаменты в самом центре Москвы. И, конечно, я об
этом ничего не знала. До сегодняшнего дня.
Видео всё идёт и идёт. Сторизы перелистываются один за другим.
Наверное, я уже сотое смотрю, но они не заканчиваются. Похоже,
Наташа их выкладывает быстрее, чем я успеваю посмотреть. Потому что
мне всё-таки приходится иногда выключать телефон, чтобы заняться
Ильясом.
Ему всего годик. Наш с Тимуром первенец. Долгожданный и любимый.
Единственный сын. Пока единственный…
— Пам-пам! — веселится Наташа, взмахивая огромным золотым
воздушным шариком. — Тимурчик, давай вместе на ра-а-аз,
два-а-а…
Что-то происходит со мной в этот момент. Телефон выпадает из
рук. Хорошо, что я сижу на кровати, и экран остаётся цел.
— ТРИ!!! — видео всё ещё воспроизводится.
Но я не вижу ничего. И потому, что телефон валяется экраном
вниз, и потому, что мои глаза полны слёз. Я рыдаю, рыдаю, рыдаю,
рыдаю…
Я бы закричала, но боюсь разбудить сыночка. Оттого рыдаю
беззвучно и беззвучно кричу, ору, стенаю. Господи, за что?!
— Ура! Ура! Какое счастье!!!
Падаю лицом в одеяло, затыкаю уши, давлюсь собственным криком.
Горло полосует будто раскалённым ножом.
НЕТ!!! НЕТ!!! НЕТ!!!
— Да-да-да! — обезьянничает Наташа. — У нас с Тимур-мурчиком
будет сыночичек! Маленькая папочки копия!!! Как мы его назовём,
папочка?!
Не могу это слышать! Не могу!
Моя семья, мой дом, мой муж, мой самый дорогой и близкий человек
на свете! Всё, всё, всё уничтожено! Больше ничего не осталось!
Боже… боже…
— Марат, — это голос Тимура. Несмотря на заткнутые уши, я слышу
отчётливо: — Мы назовём нашего сына Марат.
— Замечательное имя! Расти, наш Маратики, большим и сильным, как
твой папулечка! Чмок-чмок-чмок!
