ГЛАВА 1. КОРАБЛЬ В НЕБЕСАХ
Каллисто плыл над миром, купаясь в мягком свете раннего утра. Ветер здесь не дул хаотично – он подчинялся. Воздушные потоки огибали улицы и террасы, направляя капсулы транспорта, придавая легкое, едва ощутимое движение листве висячих садов, которые тянулись вдоль фасадов зданий.
Джулия шла по центральному бульвару, наслаждаясь утренним спокойствием. Над её головой парили платформы, соединённые тонкими переходами из светопрозрачного материала. В них отражалось небо – чистое, без единого намека на грозу.
Она остановилась у перил смотровой площадки и посмотрела вниз.
Там, далеко внизу, стелился зеленый океан лесов, покрывающий континенты. С реками, сверкающими в утреннем свете, с дрейфующими в воздушных карманах плавучими городами, их купола отражали солнце, как зеркала.
Земля изменилась.
Больше не существовало границ.
Больше не существовало государств.
Теперь мир был сетью свободных городов, связанных общими знаниями и технологиями. Каллисто был одним из них – и, возможно, самым величественным.
Но сегодня что-то было не так.
Она почувствовала это ещё утром – лёгкое, почти незаметное ощущение сдвига в реальности.
Ветер, раньше мягкий и ровный, дрожал.
Город, всегда подчиняющийся законам физики, впервые за долгое время словно потерял баланс.
Джулия огляделась. Люди шли по улицам, разговаривали, смеялись, заходили в кафе и магазины – обычный день, обычная жизнь.
Только вот воздух странно вибрировал, и на краю видимости мелькало что-то… нереальное.
Она прищурилась.
И увидела его.
Мужчину, который не принадлежал этому миру.
Он стоял у края смотровой площадки, неподвижный, словно статуя.
На нём был тяжёлый камзол, расстегнутый на груди, обнажая потемневшую от соли и времени ткань рубашки. Широкий пояс, у которого висел изогнутый клинок, странные сапоги, больше подходящие для палубы, чем для гладких мостовых Каллисто.
Волосы длинные, темные, спутанные, словно он только что вышел из шторма.
Но больше всего Джулию поразил его взгляд.
Чужие. Абсолютно чужие глаза – полные недоверия и напряжения, но в то же время ловкие, внимательные, готовые оценивать, просчитывать, выживать.
Её сердце сжалось.
Этот человек не должен был быть здесь.
Но он был. И он тоже смотрел на неё. Они встретились взглядами.
И в этот момент мир дрогнул.
Ветер рванул в сторону.
Пространство исказилось, как отражение в рябящей воде.
Джулия сделала шаг назад, крепко вцепившись в перила – что-то шло не так.
А затем небо разорвалось.
С глухим, болезненно-неестественным звуком из воздуха появились мачты.
Сначала – очертания, призрачные, полупрозрачные, будто рождающиеся из самого пространства.
Потом паруса – огромные, хлопающие, натянутые невидимым ветром, словно всё ещё дрейфующие в бурном океане.
Затем – корпус.
Темное дерево, грубые доски, шрамы старых морей на бортах, канаты, оплетающие ребра корабля, как сеть из прошлого, случайно заброшенная в настоящее.
И наконец – палуба.
На ней стояли люди.
Такие же, как этот незнакомец.
Их лица были полны ужаса, злости, растерянности. Они кричали, но звуки тонули в разрыве пространства, как волны, бьющиеся о невидимую скалу.
И тут Джулия поняла, что они застряли между мирами.
Корабль не мог выбраться.
Но что-то мешало ему исчезнуть.
И тогда незнакомец схватился за рукоять сабли.
Как будто его мир и её мир вот-вот должны были столкнуться.
Корабль парил в воздухе, будто зависший между измерениями.
Пространство вокруг него дрожало – как рябь на водной глади, в которую бросили камень. Очертания судна то чётко проявлялась, то исчезала, словно мир еще не решил, разрешить ему существовать здесь или нет.
Паруса были натянуты. Канаты дрожали. На борту кричали люди.
– Вон то, дьявольщина! – раздался голос с палубы.
