Скри-и-и-ип. Скри-и-ип. Скрип. Шлеп. Скрип. Шлеп. Тихий вздох.
Скрип. Шлеп. Вздох. Стон.
Завернув голову в подушку так, что из складки торчал только нос,
Нила уставилась в стенку, затейливо раскрашенную желто-белыми
цветочками на зеленом фоне. Белые лепестки и желтые серединки
кое-где уже практически стерлись, как и зеленая краска на стене,
выставляя на всеобщее обозрение сероватые внутренности дешевой
побелки.
Скри-и-ип. “Ох!”. Шлеп.
Подушка совершенно не приглушала доносящиеся из-за ширмы звуки и
Нила раздраженно засопела, пытаясь сосредоточиться на внутреннем
равновесии и пригласить в гости сон. Завтра основной учебный день
хоть и радовал расписанием, но дополнительная практика и
подработка, увы, нет.
“Спать, надо спать, спать...”
Скри-и-и-и-ип. “Ох! Да!”
- Тише, милая, тише… - Шепот перемежался влажным звуком
поцелуев, тонким, но от этого еще более раздражающим, скрипом
металлических деталей кровати и лениво-пошлыми шлепками.
- Думаешь проснется? Она пол ночи на Стражей работала, дрыхнет,
небось, как гном после пьянки. Только что не храпит.
С тихим смешком действие возобновилось, а с ним вернулись и
недвусмысленные звуки.
Скри-и-и-ип. Шлеп.
Да сколько можно! Подскочив с кровати, Нила, как была в
короткой, затейливо украшенной рюшами ночнушке и босиком, так и
прошла через всю комнату к кровати у противоположной стены.
Самого предмета мебели видно не было: длинный, до пола, плотный
балдахин скрывал и кровать, и ее хозяйку, и кого-то еще.
Резко отдернув занавесь, девушка невольно сглотнула слюну и
залюбовалась зрелищем. Белеющие в неверном лунном свете крепкие
мужские ягодицы равномерно сжимались и расслаблялись, согласно
ритму, задаваемому скрипом кровати. Стройные, даже можно сказать с
уверенностью, точеные, женские ножки, обвивающие бедра мужчины,
двигались в такт. Любовники увлеченно целовались и не замечали, что
у их игр появился свидетель.
“Оборзела вконец. Хоть бы прикрывались тщательнее. А если бы
Горина не осталась в городе у родственников?”
Можно только представить, как бы свирепая гномка отходила
очередного любовника Дельфины чем под руку попадется и прям по
голому заду. Совершенно не стесняясь ни их наготы, ни того, что
вмешалась в процесс.
Нила захихикала, сняла со стула плащ, взяла в руки ботинки и
прокралась на выход. Медленно-медленно закрыла и запечатала от
незваных визитеров дверь. Темный коридор освещала только луна,
светильники уже давно сами-собой погасли. После двух ночи никто не
бродил по зданию общежития, а возвращавшиеся иногда и под утро с
практики некроманты видели в темноте не хуже оборотней и
гномов.
Хоть некромант из Нилы был откровенно слабенький, белесого света
луны ей вполне хватило, чтобы обуться, накинуть и завязать плащ,
выйти из общежития, а затем уверенным шагом направиться в сторону
основного корпуса академии.
К пяти утра повара и поварята уже вовсю суетились на кухне
столовой, готовя завтрак для студентов и преподавателей. По двору
от кухни, сносимые небольшим ветром в сторону теплиц, гуляли
ароматы свежесваренного компота, каши на молоке и выпечки.
Нила сглотнула вязкую слюну и шумно потянула воздух носом, чуть
раздувая ноздри. После некромантской практики, с ее ночными
прогулками и постоянным стрессом, есть хотелось неимоверно. Тем
более в сочетании еще и с индивидуальной целительской
практикой-работой, которая забирала массу энергии и сил.
Подрабатывать ночами в целительском корпусе при Страже - это не
покойников по кладбищу гонять. К сожалению, из-за особенности дара,
Нила не понаслышке знала про обе магические профессии.
Ноги, как зачарованные, сами несли к теплому проему полуоткрытой
двери, источавшему умопомрачительные запахи.
